Нулевой пациент. Книга Первая (СИ)

— Обратите внимание, доктор Лоусон, — к концу операции сказал он, бросив на нее внимательный взгляд. — Я уже говорил вам об этом, но хочу подчеркнуть. Я люблю медицину за ее парадоксальность. Мы с вами говорили о разрушительном воздействии храмового серебра на ткани темных существ. Но. Если мы хотим, чтобы швы зажили правильно, я говорю о швах внутри тела, а не на коже, кожа заживет при любых обстоятельствах. Так вот. Если мы хотим, чтобы швы зажили правильно, мы берем кетгут, созданный в лабораториях Темного Храма. Кетгут с добавлением храмового серебра. Он неотличим от обычного. И даже если кто-то из наших коллег-людей его использует, ничего не случится, для людей этот металл не опасен.

— Как это работает?

— Как вы знаете, — продолжил Аркенсон после того, как медсестра-светлая эльфийка промокнула его лоб, покрывшийся испариной от напряжения и усталости, — регенерация внутренних тканей и кожного покрова у темных существ проявляется по-разному. Кожа заживает стихийно, быстро. В ряде случаев почти мгновенно. Внутренние органы - не так. Храмовое серебро стабилизирует процессы, где-то замедляя их, а где-то ускоряя. И в случае правильной концентрации металла в конечном итоге он растворяется в теле.

Офелия посмотрела на Аркенсона поверх пациента.

— Растворяется в теле?

— Именно так.

Генри выпрямился.

— Зашьете?

— О да.

***

Домой доктор Лоусон добралась на час позже, чем планировала. После операции с Аркенсоном ее вызвали к критическому пациенту. Она спасла бедолаге жизнь, но к концу с трудом держалась на ногах. Бросила машину у больницы, вызвала такси. Чуть не уехала к себе, в последний момент вспомнив, что адрес у нее теперь другой. Пришлось оплатить два счетчика вредному водителю. Она опоздала на ужин. И не знала, что ждет ее дома. Желание развернуться и уехать в свою уютную квартиру росло, останавливало только то, что его диктовала накопившаяся усталость. Хотя Рамон в последние дни был не самым приятным сожителем. Он готовился к суду, который должен был состояться завтра, и то проваливался в черную меланхолию, не реагируя на внешние раздражители, то цеплялся к Офелии по поводу и без. Она старалась не обращать внимания, но, чтобы игнорировать нападки, нужно иметь на это силы.

Офелия поднялась в квартиру Рамона, открыла дверь своим ключом и осмотрела пространство, инстинктивно ожидая нападения. Эверетт был дома. Он стоял у плиты. Повернулся к ней в тот момент, когда дверь отворилась.

— Я поел без тебя, — прохладным тоном сообщил мужчина.

Офелия бросила сумку на тумбочку, разулась и медленно опустилась в кресло, избегая взгляда Рамона. На обеденном столе валялись документы. Он явно готовился к заседанию. И что-то шло не так. От Эверетта волнами расходилось раздражение.

— Меня вызвали…

— Я не спрашивал, - прервал он, сопроводив резкую фразу коротким жестом. — Опоздала и опоздала. В конечном счете в этом городе никто не обязан соблюдать договоренности. Это личное дело каждого.

На мгновение она засомневалась, вступить ли в полемику или промолчать. Выбрала последнее. Он мог вспылить в любой момент, а ей хотелось только покоя. Добраться до постели и уснуть в гордом одиночестве. А завтра пройдет заседание, и он успокоится. Обязательно успокоится.

Рамон приготовил чай. Достал одну чайную пару. Помедлил. Вытащил вторую и поставил обе на стол, сдвинув документы. Офелия подняла на него неопределенный взгляд, который должен был выражать скупую благодарность, но вместо нее сверкнул безразличием. Эверетт медленно опустил чашки на стол, выпрямился и сделал несколько шагов к ней.

— От тебя пахнет трупами, — возвестил он.

Она удивленно изогнула бровь. Встала.

— Схожу в душ.

Она успела дойти до двери в тот момент, когда пальцы Эверетта сомкнулись на ее запястье.

— Бежишь? — спросил он. Лию прострелило его холодностью. Она пыталась снова напомнить себе, что дело не в ней, и ее опоздание не причина, лишь катализатор, что все устаканится, когда пройдет суд. До следующего громкого дела. И вообще она должна была понимать, к кому переезжает. Ведь она любит его, а не ту идеальную часть, которую он показал ненадолго. Так же?

— Рамон, я устала. Хочу в душ и спать. И тебе следует отдохнуть…

— Не смей указывать мне, что я должен делать, женщина.

Она попыталась вырвать руку, но неудачно. Эверетт потянул ее на себя. И в другой ситуации этот жест бы вскружил ей голову, наполнив мысли предвкушением. Но сейчас вызвал лишь одну реакцию: бежать. Офелия сжалась и вздрогнула, когда он укусил ее за шею. Укус был символическим, но неожиданно болезненным. Женщина напряглась в бессмысленной попытке отстраниться. Она почувствовала, как изменился его настрой, и этот новый Рамон ее пугал. Пугал даже больше, чем тот, с кем она познакомилась при первой встрече.

Она опустила свободную руку ему на грудь и попыталась увеличить расстояние между ними. Мужчина потянулся к ее блузке. Возбуждение вперемешку со страхом вскружили голову, заставляя сердце биться вдвое быстрее положенного. Щеки залила краска стыда и недоумения.

— Рамон, отпусти.