Нулевой потенциал

– Два пива для меня и для резуса и дайте ему сдачу для автомата.

– Двадцать лет я держу бар, и наконец-то этот гроб с музыкой кому-то понадобился, – сказал буфетчик. – А я было хотел вернуть его фирме.

Он дал Пану три десятицентовые монеты.

Пан выпил пиво залпом и, шаркая подошвами, пошел к патефону-автомату.

Он выбрал пластинку и опустил в щель монету. Пластинка под названием «Разговор о школе» выскочила из гнезда.

Пан Сатирус поклонился посетительнице и взял ее за руку. Она сделала шаг и оказалась в его объятиях.

Танец получился неважный: у Пана Сатируса, наверно, никогда не было сторожа, который бы смотрел передачи

Артура Мэррея. Но, учитывая, что его партнерше, вероятно, никогда не приходилось раньше танцевать с обезьяной, удовольствие она, по-видимому, за свои деньги получала, тем более что Пан Сатирус исполнил свой коронный номер

– водрузив ее на ноги, прошелся на руках.

Она дала ему еще один доллар, а потом две другие посетительницы, не более обольстительные, чем она, выстроились в очередь.

Побрякивая полной пригоршней мелочи, Счастливчик отнес Горилле две кружки пива.

Пузатый человечек перенес свой облупленный нос к их столу. Он воинственно посмотрел на моряков, но, возможно, он смотрел так на всех, с кем сталкивала его судьба, не одарившая его ничем, кроме облупленного носа.

– Ребята, я вас уже видел.

– Вот как, – сказал Горилла, явно давая понять, что разговор окончен.

– По телевизору, – настаивал коротышка. – Это обезьяна, которая облетела вокруг Земли вчера утром.

– Нет, – сказал Горилла. – То был шимпанзе. А это резус. Просто наш маленький талисман.

– По-моему, он не такой уж маленький, – возразил коротышка. – Он в точности такой, как тот, которого показывали по телевизору.

– Телевизор может увеличить или уменьшить, – объяснил Счастливчик. – Все дело в полярности. Отрицательный полюс, положительный полюс… Как подсоединишь, так и получится.

Горилла протянул руку и похлопал по эмблеме на рукаве Счастливчика.

– Он знает, что говорит. Радист. Первого класса.

Коротышка почесал голову, скудно украшенную волосами.

– А по-моему, он выглядит в точности как тот, которого показывали по телевизору.

– На всех не угодишь, – сказал Счастливчик.

– Ваша подружка тут с кем-то подралась, – сообщил

Горилла.

Все оглянулись. Подруга облупленного носа и объемистого живота вцепилась в рыжеволосую особу, одетую в платье с узким лифом и широкой юбкой. Обе они мерзко сквернословили.

Пан Сатирус проковылял к столику своих друзей и выложил перед Счастливчиком два доллара.

– Они дерутся из-за того, чья очередь танцевать со мной, – сказал он и, как лицо заинтересованное, вернулся на свое место для наблюдения за исходом схватки.

– Э, да он говорит, – заметил пузатенький.

– Это просто полярность, – заверил его Счастливчик. –

Сегодня сильная полярность. Наверно, будет гроза.

– Помогите-ка лучше своей подружке, – сказал Горилла.

– Она себя в обиду не даст. Можно, я угощу вас пивом, ребята?

– Конечно, – сказал Счастливчик.

Человечек пошел к стойке в обход, держась подальше от своей сражающейся подруги.

Противницы таскали друг дружку за волосы. Пан Сатирус сидел на высоком табурете, обхватив руками колени, и наслаждался зрелищем.

Человечек заплатил за три кружки пива.

– Этот жалкий подонок может наделать нам неприятностей, – предположил Горилла.

– Человек рождается для неприятностей, – сказал

Счастливчик, который уже хватил несколько кружек пива на голодный желудок.

Блондинка вцепилась рыжей в лиф и тянула что было силы, упершись для удобств ногой в живот противницы.

– Я тебе все платье порву, ты у меня голышом пойдешь! – визжала она.

Буфетчик перепрыгнул через стойку и разнял их.

– А ну, прекратите такие разговорчики, – сказал он. –

Здесь у меня семейные люди бывают.

Глаза Пана Сатируса радостно сияли.

– Поглядите на обезьяну, – продолжал буфетчик. – Это же джентльмен. Вы думаете, такая хорошая, воспитанная обезьяна захочет танцевать с вами, с буйными шлихами?

– Узнаю южан, – сказал Горилла.

– Да здравствует Юг! – провозгласил Счастливчик.

– А теперь становитесь в очередь и ведите себя как порядочные, – продолжал буфетчик. Он толкнул рыжую к табурету у стойки. – Ты садись, а ты плати обезьяне доллар и танцуй себе на здоровье. И чтоб не ругаться. У меня тут семейные люди бывают.

Блондинка дала Пану доллар, который тот отнес

Счастливчику, пившему пиво пузатого. Потом он проковылял обратно. Подбоченясь левой рукой, он подхватил блондинку и посадил ее на бицепс этой руки и завертелся по комнате под музыку патефона-автомата, в который буфетчик опустил собственную монетку.

Горилла угрюмо наблюдал за ним.

– Вот что натворили программы, которые смотрели его сторожа, – сказал он.

– Это не простая обезьяна, – заметил пузатый.

– Дрессированная, –

подтвердил

Счастливчик. –

Сколько мы его дрессировали, а дни в море долгие… Мы ходили на ледоколе на Северный полюс.

Пузатый шмыгнул облупленным носом.

– Теперь я знаю, ребята, что вы меня обманываете. То же гражданское судно, а вы из военно-морского флота.

– Слишком образованные все стали – вот в чем наша беда, – сказал Горилла.