Нулевые. Затишье перед катастрофой

Трудовая деятельность зачастую была некой смесью бессмысленного лагерного труда и казарменной дедовщины. Рано утром в камеру Михаила через специальное окошко на двери просовывали тарелку с едой. Его будили криком “Жрать!”, “Жратва!”, “Жрать, сука!”, “Хавка!”. Власов сползал с трубы и в порыве мучительного голода набрасывался на тарелку. Зачастую пищей служила подгоревшая каша, тушенка с хлебом, которая скорее напоминала собачьи консервы, иногда давали рыбу, но она была почти всегда протухшей. Михаил думал, что они специально так делают, чтобы сломать его дух. После завтрака было построение на плацу. Надзиратель с кнутом строил трудовой отряд, начинался час строевой подготовки, потом была зарядка и кросс. Кросс. Сколько боли было в этом слове. Тех, кто отставал во время бега или делал не так какие-то упражнения, били кнутом. После всех этих упражнений трудовой отряд шел на обед в специальное помещение, напоминавшее большой заставленный столами самолётный ангар. Михаил никогда не видел такое скопление одновременно принимавших пищу людей. Обед был всегда одним и тем же. Он состоял из куска черного хлеба, говяжьего бульона с разваренной лапшой и тарелкой макарон по-флотски. После обеда в трудовой жизни Власова наблюдалось разнообразие. По четным дням трудовой отряд направлялся на лечебно-трудовые работы. Во время этих работ Михаил должен был выполнять норму. Он сидел за старым станком, который напоминал ему о временах промышленной революции в Европе и вытачивал всякие болты, гайки, а иногда какие-то странные железяки. Такая деятельность казалась Власову крайне бессмысленной тратой времени, но всё равно лечебно-трудовые работы были лучше чем то, что ждало его по нечетным дням. Каждый нечетный день проводились военно-профилактические занятия, которые состояли из самых жутких аспектов российской казарменной жизни. Сначала, естественно, была строевая подготовка и построение, потом трудовой отряд направлялся на военную подготовку. Спектр мероприятий по военной подготовке был очень широк. Это могла быть обычная покраска травы в зеленый цвет и уборка территории. Это мог быть марш бросок в полной военной экипировке или ещё что-то на усмотрение Прапорщика. После военной подготовки трудовой отряд отправлялся на казарменные процедуры, которые включали в себя дедовщину во всех обширных объемах этого понятия. Отряд заводили в казарму, где их уже ждал трудовой отряд черпаков. Это был такой же трудовой отряд, которому после года трудового лечения присвоили специальное звание “черпаков”. После первой встречи с черпаками Михаил ощутил на себе всю двусмысленность простых русских слов “велосипед” и “зоопарк”. Также Михаил научился “делать лося” и ощутил на себе ужасный смысл фразы “три скрипа”. После окончания военно-профилактических занятий, как и после окончания лечебно-трудовой подготовки в жизни Власова снова появлялась стабильность и определенность. Трудовой отряд шел в ангар на ужин. Пища опять же была всегда одной и той же. Подавали пюре с котлетой и компот. Пюре напоминало отвратительную жижу, а котлета всегда была либо недожаренной, либо пережаренной. Михаил никогда в жизни бы не стал есть подобную еду, если бы не голод. После ужина все трудовые отряды направлялись на лекцию по политграмоте. Лекция проходила в большой аудитории главной казармы. Комиссар, одетый в парадную офицерскую форму, которая придавала ему гротескный вид, проводил занятие. Это была длинная проповедь на тему того как всем собравшимся очень повезло жить в Государстве. Правда, Михаил глубоко не разделял его мнения. После политграмоты было построение, затем трудовой отряд расходился по камерам. Тогда наступало самое счастливое время для Михаила. Он забирался на свою трубу, вспоминал прошлую жизнь и выдумывал план побега.

Для начала Михаилу нужно было осмотреть окрестности Лагеря, чтобы было знать куда бежать. Сам Лагерь располагался посреди мрачного леса, что видимо было сделано для создания ощущения безвыходности у заключенных. Михаил часто разглядывал лес через колючую проволоку лагерного ограждения, перед тем как пойти в ангар на обед. Михаил так и не смог увидеть какие-либо проблески в лесном ландшафте. Также Михаил был озабочен проблемой погоды. За всё время пребывания Власова в Лагере погода всегда была по-осеннему унылой. Солнце было постоянно затянуто тучами, Михаил иногда думал, что его вовсе не было, а свет возникал по воле Вождя, как говорил Комиссар. Чтобы изучить окрестности Лагеря Михаил пошел на хитрость. Во время очередного марш-броска он слегка отклонился от курса и вышел за пределы учебного полигона, потом кое-как выбрался из леса. То, что он увидел, потрясало его. Природа была очень бедной, напоминала степь. Это был ровный ландшафт, покрытый сухой травой, над которым возвышалось вечно серое небо.

– Это всё искусственно. Это сон. Это кошмарный сон, – думал он.