Нулевые. Затишье перед катастрофой

– А как ты думала, я пришел сюда? Он же меня убить хотел, мне жучков в одежду вставил и ещё ментов натравил! – Михаил был в ярости. – А ты даже и пальцем не пошевелила, чтобы помочь мне. Какая же ты неблагодарная двуличная мразь! Я тебя ненавижу! Вот что если ты вот сейчас вот не свалишь из моей квартиры, я тебе ебало в кровь разобью и придушу нахуй! Сука! Выметайся из моей квартиры!

Власов замахнулся на неё кулаком. Страх всё отчетливей появлялся на лице Анны.

– Да, хорошо. Сейчас, – тихо сказала она.

Анна собирала вещи. Страх не давал ей разрыдаться в полную силу во время этого процесса, но она позволяла себе короткие слёзные всхлипывания. Михаил следил за ней. Это бесило её, она старалась собраться как можно быстрее.

– Какого хрена ты это делаешь? – Анна не выдержала.

– Я слежу за тем, чтобы ты намеренно ничего не забыла, чтобы у тебя не было поводов сюда возвращаться, – признался Власов.

Анна разрыдалась. Она продолжала собирать вещи сквозь обильный поток слёз, но вскоре успокоилась от монотонной работы. И вот она уже стояла с сумками и чемоданами. Как тогда в Париже. Она посмотрела на Михаила. Её светло-карие глаза были печальными и грустными. Она как бы всем своим видом в очередной раз говорила, что она виновата, что она исправиться, что больше не будет так поступать.

– Мне очень жаль, Миша.

Михаил ничего ей не ответил, но когда она одела курточку, взяла свои вещи и уже была готова выйти из квартиры, он обратился к ней.

– Так, – начал Михаил. – Ты же понимаешь, что если ты расскажешь кому-нибудь о том, что я тебе сказал, тебе никто не поверит. А если тебе поверят, то тебя наверно убьют. Не пытайся больше со мной контактировать и помни о том, что я тебе посоветовал сделать тогда, когда мы общались с тобой по телефону. Надеюсь, мы больше с тобой никогда не увидимся.

Михаил услышал, как она ревела на пути к лифту. Власов остался один в пустой квартире. Он внезапно почувствовал сильнейший приступ чувства собственного величия. Его эго ликовало. Власов убил одну тварь и выгнал другую. Он очень редко чувствовал себя победителем. Это было приятное, просто шикарное ощущение. Власов ходил по квартире и громко хохотал. Он много раз прокручивал в голове предполагаемую сцену последних дней жизни Петрова. Это доставляло ему дикое удовольствие. Он хотел разделить радость победы с Владиславом, но его не было дома. Власов праздновал в одиночестве. Он купил себе какой-то еды в магазине около дома и бутылку дорогого виски. После второй рюмки его стошнило. Наверное, с непривычки. Ему захотелось кофе.

В середине недели вернулся Владислав. Михаил увидел свет в окне его квартиры, когда возвращался домой после покупки нового мобильного телефона. Власов сразу же решил зайти к нему в гости. Владислав охотно его принял. На нём были джинсы, туфли, футболка с британским флагом и клетчатый шарф. Он был в чересчур весёлом настроении. В его квартире был ремонт. Владислав расширял квартиру за счет покупки соседней, в которой он соорудил себе художественную мастерскую. Михаил долго рассказывал ему о своей победе над Петровым и Анной, пока Владислав разбирался с картинами.

– А ты не думал решить проблему с твоим Николаем законными методами? – спросил Владислав.

– Чтобы его чекисты застрелили меня при попытке контакта. Я же тебе не читал его письмо. Вот, – Михаил покопался в карманах. – А, оно же у меня дома.

Он примерно пересказал содержание письма. Его очень удивило, что Владислав не смеялся.

– Какой глубоко больной садист, – Владислав погладил бородку и цинично ухмыльнулся. – Теперь понятно, откуда берутся все эти идущие вместе. Да-да. Растят себе достойную смену.

– Когда я узнал, что Петров сдох в дерьме. Я просто. Я никогда не был так счастлив. Это было просто великолепно, – Михаил говорил тихим и дрожащим голосом. – Это нормально?

– Хмм, – Владислав задумался. – Убийство – хреновый поступок. Ты встал на плохую дорогу.

– Впервые в жизни я не ощущаю себя ничтожеством.

– Быть зверем, освобождает от боли быть человеком, – начал Владислав. – Вроде бы это цитата из фильма.

– Давай без нравоучений. Я тебе лучше расскажу, как Анечка вымаливала у меня прощение. Помню, как эта шалава при мне обсасывалась с мужиком похожим на мумию. Она же ещё не хотела уходить, пока я не рассказал всё. Она так испугалась. Ты бы видел её рожу.

– Меня тошнит от твоей личной жизни. Я тебе давно ещё сказал, что она тебя не любит. У меня опять выставка слилась.

– Гопота постаралась?

– В этот раз до них дошло, что они смогут нанести больше ущерба картинам, если будут заливать их краской, а не слоем из говна и тухлых яиц, – Владислав рассмеялся. – Пошли, покажу тебе, что осталось от моей выставки “Жизнь в Совке”.