Нуменал Анцельсы (СИ)

— Кажется, да… — через силу выдавил Рон. — Хотя, нет… — Он тут же взял себя в руки. — Нет. В первый раз вижу. — Пальцы его судорожно сжались, а затем сплелись в замок. Лицо исказилось.

Шлейсер понял: в этот раз он тоже промахнулся. Док наверняка что-то знает, но, как и Фил, не хочет говорить. Но раз игра пошла в открытую, то и отступать уже нет смысла.

Он дотянулся до ближнего стеллажа, выудил из гигиенического пакета салфетку и маркером набросал на ней: ШТ ЭСТЕКАС.

— Это тебе о чем-нибудь говорит?

Рон снова пришел в замешательство и уже с откровенным испугом посмотрел на кампиора.

— Ни о чем больше не спрашивай, — прошептал он помертвевшими губами. — Слышишь?.. Я ничего не скажу. Тебе вовек не разобраться с тем, что было… Не пытайся. Только себе хуже сделаешь…

Такого поворота Шлейсер и здесь не ожидал. Слова Рона подействовали как удар молота по голове. Он предполагал все, но только не столь резкую, таящую явную угрозу реакцию.

«Что же здесь все-таки приключилось? — лихорадочно подумал он. — Они что, в самом деле сговорились? Убили Янза? Потом Схорца? Имитировали естественную смерть? Но зачем? На почве беспричинной антипатии? Ерунда! Так не бывает. По крайней мере пенологи, подбирая колониантов, не могли так грубо ошибиться. Но если даже так, то кто это сделал? Фил?.. Рон?.. А как же остальные? Тоже в заговоре? Или, как я, тоже ничего не знают?.. Нет, вряд ли. Без такого головореза как Арни, тут вряд ли обошлось. Он кому хочешь открутит голову. Да и Тиб не подарок…»

В мозгах у Шлейсера еще больше помутилось. Реальность, уже в который раз, повернулась ужасной, претворившейся в мерзопакостный гротеск стороной. Страшные догадки все больше обретали форму непреложной действительности. Значит, все-таки не жертвы эти беспрестанно скулящие уроды, а холодные расчетливые убийцы, готовые на все ради своих, неизвестных даже земным кураторам целей. И вовсе здесь не экспериментальное поселение, а обитель зла, инсектарий с шершнями, готовыми в любой момент всадить друг другу смертоносное жало.

«Господи! — подумал он далее. — Но что же может быть лучше удачного исхода? Свобода! Пусть не скоро. Но какая цель может быть выше? И что особенного могли сотворить два несчастных илота, чтобы найти здесь свою смерть?» Эти мысли вызвали на спине кампиора испарину. Наверное, то же самое было запечатлено и в его глазах, которые буквально сверлили утратившего снисходительную индифферентность Рона.

— Значит, ты отказываешься пролить свет на творящееся здесь паскудство? — спросил он с таким нажимом, что силе его голоса позавидовал бы сам Вельзевул.

Рон ни словом, ни жестом не выдал реакции, а лишь сжал аскетические губы и вперился невидящим взглядом в прозрачный панцырь находящегося у дальней стены наргинатора ^[88].

Кампиор задал еще несколько вопросов, но док на них не реагировал. Казалось, он заснул с открытыми глазами или же впал в состояние сомнабул-фрустрации.

Шлейсер, чувствуя себя в роли никудышного актера дешевого спектакля, уже утратил надежду добиться ясности и собрался уходить, когда Рон вдруг шевельнулся и расцепил побелевшие пальцы.

— Vae victis ^[89] — чуть слышно прошептал он, вкладывая в расхожую сентенцию свой, только ему понятный смысл.

— Переведи. — Теперь уже и Шлейсер не скрывал раздражения.

— Если я кому-то в своей жизни подарю цветы, то исключительно в виде икебаны. Икебана не вянет. Она показывают, как надо жить, когда тебя сорвали.

Кампиор не ответил и больше ни о чем не спрашивал. На душе было муторно и пусто. Вопреки ожиданиям, будущее не только не прояснилось, но представилось еще более неопределенным и шатким. Он смял отброшенную Роном салфетку с таинственной надписью, сунул ее в карман рубашки, где уже лежал не менее загадочный талисман, после чего встал и не оглядываясь вышел.

5

ИЗ КОМПЕНДИУМА МАККРЕЯ