Нуменал Анцельсы (СИ)

Убедившись, что все идет по плану, он включил бортовой анализатор на определение характеристик ближнего космоплана, после чего настроил тенденсатор на все виды поправок, исходя из поглощения расстоянием генерируемой метафазой информации.

Первое время на призмоэкране разливалась все та же однородная мгла, в глубине которой ничего нельзя было разобрать. Потом, когда миарт определился с частотным режимом сканирования и фильтрации сигналов, глаза стали различать в ”черном тумане” игру полутеней, отражающих развитие ранее скрытых эндопроцессов.

Слева по курсу на фоне черноты угадывались по-особому упорядоченные, уходящие корнями в недра вакуума веерные структуры, вероятней всего зародившиеся в местах фокусировки гравитационных линз либо же являющиеся продуктом спонтанных извержений в узлах экстравертивной инвариантности.

Декор справа тоже не отличался разнообразием и складывался из фрагментов растекающихся течений неизвестной природы. Здесь в области пересечения циркулирующих потоков отмечалось тяготение сгустков энергии тоже непонятного происхождения. Миарт зарегистрировал их как энергены. А ряд слабо выраженных космоглифов Шлейсер склонен был расценивать как реликты исторжения вакуумной “лавы” или каких-то других разновидностей квантовых производных.

В шлейфах слайдеров и аллоскафа приборы отметили истечение из флуктуирующей среды каких-то субатомных частиц без явно выраженной структуры и свойств.

Сам же нуменал — единственно видимый материальный объект — вроде как одновременно давал красное и синее смещение.

Так, вглядываясь в сформировавшийся по особому принципу космоуклад, отражающий наиболее радикальное из известных переустройство материи и определивший здесь непостижимый феномен метатропного распорядка, он исподволь настраивал себя на осознание категорий нечеловеческих масштабов.

Яркий луч трижды прочертил оберег безграничного массива “черного тумана” — каждый раз другого цвета. Это Астьер лазером извещал о готовности занять место первого связующего с фильерой звена, после чего, отделившись от группы, запустил свой слайдер в противоускорительную спираль.

Тандем, сократившись на одну единицу и не снижая скорости, двинул дальше.

С погружением в ному контраст между окружающим и стандартным космосом становился все более разительным. Наблюдающийся кинематоз уже не имел ничего общего с тем, что доводилось видеть раньше. Фоновое излучение было разогрето до такой степени, что даже испускаемые нуменалом фотоны не то что ионизировали, а уже разрывали рождающиеся в метатропном лоно атомы. Собственно атомных структур как таковых здесь не было. Все что возникало в более-менее целостном виде, тут же под градом ультрарелятивистских частиц превращалось в осколки ядер. Ни один материальный объект не способен был выдержать такой бомбардировки. И если бы не защита, аппаратура в считанные мгновения была бы дезинтегрирована в аттоструктурную пыль.

Но, как выяснилось, главные чудеса ожидали их впереди.

Приборы все чаще стали отмечать структуры, которые уже и частицами нельзя было назвать. Скорее это были составные части частиц. Протонно-нейтронный субстрат рождался и трансформировался прямо на глазах. Фактически, это была уже кварковая материя, “гравитонный газ”, субстанция крайне хаотичная и неупорядоченная, но активированная до такой степени, что в ее составе излучение уже было неотличимо от вещества.

Снова радужной побежалостью отметился луч. Сета отделилась и, расписавшись следом в “чернотуманной” занавеси, легла в дрейф.

Еще раньше Шлейсер отметил, как стереометр зарегистрировал усиление искажений по осям, но занятый наблюдением превращений первооснов сущего, не придал тому значения. По мере углубления в ному, он все больше проникался чувством сопричастности к таинству зарождения мироздания, и как бы на запущенной вспять машине времени все ближе подбирался к моменту зарождения величайшего из начал.

По курсу наметилась невидимая, распознаваемая лишь тенденсатором граница какой-то неоднородности. Опасаясь атаки метаформов из запределья, Шлейсер приказал Снарту снизить скорость “Ясона”.

Явной угрозы вроде бы не было, но мало ли что может случиться. Например, адронный удар — эффект сопутствующий некоторым видам энергораспределения — способен деструктурировать все проявления материальности в огромных масштабах. Бомбардировка позитронием девизуазирует материальные объекты, обращает их в некое подобие призраков. Встреча со стаей экзотонов тоже не сулит ничего хорошего. Эти сверхрекулятивные частицы — “убийцы” протонов — обладают колоссальнейшей энергией и не имеют в микромире аналогов. Самыми безобидными в таком амальгамате считались мезоатомы. Но и контакт с ними чреват как минимум термоядерным разрядом.

Восторгу Снарта не было предела. Оказавшись в глубине кишащего микропротоквазисом вакуунариума, он болтал без умолку, тем самым отвлекая командора от контроля за ситуацией.