Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе

ЖЖ-роман, компьютерный роман, селебрити-роман. Все эти ублюдочные жанры лопались с первым же напечатанным текстом, и никто, никто, ни один задохлик, не вылупился из этих яиц (туда, правда, пытались подсадить Гришковца, чья книга «Год ЖЖизни» тоже была опубликована, но он все-таки слишком громоздок для скорлупы такого рода). Рухнули надежды на эффект нового материала от обумаживания интернет-дневников; ясно стало, что сетевые графоманы не в состоянии не то что обеспечить минимальное качество своих текстов – но хотя бы войти в литературу с новым материалом, дать свежую идеологию; какое там. Мы успели увидеть в 2008-м отдельные диковинки – fashion-детектив, роман «Гипнонекроспам», но все это были одиночные хлопки; к счастью, в 2008 году не возникло никакого идиотского «нового тренда» – вроде «рублевского романа» в 2005-м и «гламурного» в 2006-м; в смысле эпидемий глупости год выдался удачным; по крайней мере ничего нового. Впрочем, и старого пока хватало: следует констатировать, что вся эта компостная куча, в которой кишат глисты, аскариды и ленточные черви, всего лишь прекратила расти, но вовсе не исчезла.

Гипнонекроспам

Неудивительно, что крупных явлений много, но на звание Big Thing мог бы претендовать разве что один роман, «Аномалия Камлаева» Сергея Самсонова, да и то, похоже, это сугубо частное мнение (хотя, конечно, «в искусстве важнее не знать, а догадываться»). Дело в том, что несомненно приятное глазу изобилие эпохи «длинного хвоста» имеет и свои оборотные стороны.

Странным образом писатели, даже презирающие «рынок», осознают, что нет смысла конструировать оригинальную модель вселенной, возводить «роман-собор», вытачивать opus magnum, тратить на него пять лет вместо стандартного года-двух: нет никакой гарантии – как раз в ситуации «длинного хвоста» особенно – что он будет замечен кем-то, кроме небольшой группы людей, и уж тем более сподобится заслужить места в иконостасе. Слишком велика конкуренция, слишком велика вероятность, что «густой» роман так и останется в своей «нише»; проще и эффективнее написать несколько небольших, разреженных, но более злободневных. Ограничиться репликой кстати, мелочью, метким наблюдением. Это случай, например, Г. Садулаева, явно способного на большее; или О. Славниковой, издавшей в 2008-м сборник рассказцев о железной дороге, или Анны Козловой – «Люди с чистой совестью»; список «мастеров малых дел» достаточно внушителен. В этом смысле то, что произошло в 2008-м с «Аномалией Камлаева» – а именно: ничего – характерный прецедент.

Иерархи

Премию «Национальный бестселлер» в 2008-м получил Прилепин за «Грех», премию «Большая книга» – Маканин за «Асана», Сараскина за биографию Солженицына и Рахматуллин за «Метафизику столицы», Букеровскую премию – Елизаров за «Библиотекаря». Многие остались недовольны итогами премиального года, да, талант демонстративно игнорировали, непотизм и кумовство правили бал, но все это было в рамках стандартной некомпетентности всех жюри на свете; по крайней мере, нельзя обвинить жюри всех этих премий в склонности к популизму и уже тем более в потакании коммерциализации; премиальные механизмы выносят наверх не те тексты, которые являются бестселлерами.

Один из итогов нулевых состоит в том, что литература, несмотря на то, что развивалась внутри и по законам общества потребления, все-таки не превратилось в одну из отраслей индустрии развлечений, в соревнование, в чистый рынок, работающий по законам конкуренции. Да, хорошо, если ты попадаешь в списки бестселлеров; но даже директоры издательств, больше похожих на промышленные предприятия-гиганты, понимают, что литература – особая сфера, где соблюдение законов жанра, рейтинги и премии объективно не являются показателями высокого места в иерархии. Диффузия «высокой» и «низкой» литературы в условиях рынка, когда они стали свободно конкурировать, так и НЕ произошла. Глуховский – по сравнению с Битовым – фигура микроскопическая, несмотря на обратное соотношение количества проданных экземпляров. Писатель в чисто развлекательном жанре не может претендовать на место в высшем пантеоне; писатель, хотя бы среди прочего, должен сказать «правду» о том, как обстоят дела на самом деле, а не выдумать какую-нибудь говорящую крысу пожирнее, чтобы продать ее подороже.