Нумизмат

Это была сладостная картина, он очень чётко себе представил перекошенное ужасом лицо «мадам», а вот облик самого Балашова оставался плоским, без эмоций, как газетный лист.

О наступлении ночи Нумизмат узнал из донёсшихся окриков «мадам», загоняющей своё чадо в постель. Затем супруги долго не спали, переговаривались. Слов он не различал, было слишком далеко. Потом между ними что-то произошло, Силин расслышал злые интонации в голосе Балашовой. Вскоре свет в спальне погас, и Нумизмат медленно пополз по коробу вперёд, к люку…

Всю дорогу до Зубовки Киреев думал о том, звонить Балашову или не звонить. Вроде бы и надо, но… А вдруг вся эта теория с вентиляционным коробом чистый бред? В какую он сядет глубокую лужу! Пожалуй, впервые он пожалел, что неделю назад рядом с ним не было Баграева.

«Тот бы так это дело не спустил. Обязательно бы изучил все чертежи, все простукал, проверил, десять раз бы кинолога привёл, а не так, как я, один раз и то неудачно! И самое главное, спрос теперь будет с меня, а не с него!»

Убедившись, что окна в доме в самом деле черны, Киреев скомандовал своим подчинённым резким, неприятным голосом:

— Быстро себе и мне приборы ночного видения, и ключи от всех дверей! Живо!

Охранники опешили, но приказ выполнили в точности. Поднявшись по ступеням к парадной двери, Киреев вытащил пистолет и, передёрнув затвор, приглушённым голосом объяснил подчинённым задачу:

— Сейчас входим в дом, поднимаемся наверх, на второй этаж. Цель — ниша в самом конце коридора. Идти тихо, не топать, оружие держать наготове. Все ясно?

— Ясно, — сказал один охранник, а второй чуть помялся и спросил:

— А кого мы будем брать?

— Крысу, двуногую крысу. Ты фото в дежурке видел? Вот его. 23. ЗА КАДЫК.

…Переждав с полчаса, Нумизмат потихоньку открыл люк и с пистолетом в руках начал сползать вниз единственно возможным способом. На этот раз он не упал, спрыгнул мягко, хотя голова при этом закружилась так, что ему пришлось опереться на полки.

Чуть переждав и отдышавшись, Силин приоткрыл дверь и сделал три осторожных шага вперёд. Именно в эту секунду прогремел первый залп праздничного фейерверка. Застыв на месте, Михаил с некоторым недоумением прислушивался к отдалённому гулу взрывов. Матовое стекло двери, пропуская через себя цветные блики фейерверка, оставляло Силину лишь бледные, вспыхивающие и гаснущие пятна.

«Война, что ли, у них там началась?» — с недоумением думал Нумизмат, не понимая причины подобной канонады. Наконец пальба кончилась, но ни из розовой, ни из голубой спален не донеслось ни звука.

«Неужели спят? — гадал Силин. Он простоял на месте ещё несколько минут, прислушиваясь к звукам замершего дома. — Все-таки спят», — решил он и сделал два шага вперёд.

Он жестоко ошибался. Спал только сын Балашовых. И финансиста, и «мадам» разбудили звуки фейерверка. Каждый из них думал о своём. Виктор Александрович знал, что пальба раздаётся в честь дня рождения его главного конкурента Федоровского. Это было обиднее всего, именно к нему ушёл в вице-президенты Андрей Ратманов.

Анна Марковна, также разбуженная жуткой стрельбой, думала совсем о другом. Она вдруг поняла, почему ей не понравились спальни. Да, они были срисованы с её эскизов, разработаны лучшими архитекторами и дизайнерами. Но нельзя, нельзя сделать уютной спальню размером с небольшой концертный зал!

«Похоже, что Россия уже исчерпала себя. Слишком мало перепадает народу с нашего праздничного стола. Однажды чернь уже перевернула вверх ногами всю историю. Такое не забывается, многие захотят повторить тот жуткий эксперимент. Да и ресурсы уже почти на нуле. Пять лет назад можно было продавать за бугор все что угодно и по дешёвке, все компенсировалось объёмом. Теперь такое не пройдёт…» — именно об этом думал Виктор Александрович Балашов за секунду до того, как заметил на дверном стекле спальни тень. Она очень слабо, но прорисовывалась на фоне кабинета сына, подсвеченная фонарями от соседних домов и восходящей молодой луной. И тень эта была огромная, угрожающая.

Балашов раздумывал над происходящим не более трех секунд, потом протянул руку и, нащупав на тумбочке кнопки селектора, нажал на самую большую из них. Это был сигнал тревоги, поступающий в сторожку у ворот. Увы, сторожка была пуста. Оба охранника и Киреев в этот момент стояли у входной двери. Валерий Николаевич лично повернул ключ в замочной скважине, он слышал, как чётко щёлкнул механизм замка, сделал приглашающий жест рукой и дёрнул ручку на себя. Но дверь даже не шелохнулась. У Киреева даже подкосились ноги. «Задвижка!» — понял он. — «Усиленные щеколды на всех дверях, пуленепробиваемые стекла на окнах, это же… ловушка!»

А Балашов все жал на кнопку, не понимая, почему не появляется никто из охраны. Логическое мышление бизнесмена сделало самый вероятный вывод: «Они или купили, или убили их всех!»