Нуониэль. Часть первая

– Кто такие? – спросил один из всадников.

Ломпатри, лежавший на телеге, встал и схватился за свой меч.

– Подойди поближе – узнаешь! – ответил он.

– Ночью мы уже поймали одного разбойника, – крикнул другой всадник. – С ним разговор вышел короткий. Отвечайте по-хорошему, кто такие, и что здесь забыли! За нами отряд в две сотни щитов и скоро они будут здесь.

Закич, ехавший рядом верхом, подкатил к телеге.

– Двести щитов, – шепнул он Ломпатри. – это похоже на королевское воинство.

– Точно. Это один из гербов Вирфалии, – ответил Ломпатри, кивая на щиты всадников с птицей Сирин.

– Что будем делать? – спросил Воська.

– За убийство того вирфалийского рыцаря на перекрёстке мне отрубят голову, – ответил Ломпатри.

– Но вы же его не убивали, – возразил Воська. – Вы невиновны!

– И что я им скажу? Что их рыцаря убил сказочный нуониэль не помнящий даже своего имени?

Глава 4 «Сирин»

Красную рыцарскую палатку временно переделали в баню. Старый Воська слыл глупцом, но в бытовых мелочах проявлял дюжую изобретательность. Раз в неделю он ставил палатку, натаскивал в неё камней, складывал там очаг и разжигал огонь. Прилаживал дымоотвод и застилал пол длинной травой. Снаружи он накрывал стены палатки еловыми ветками. Такие бани для Ломпатри и Закича становились настоящим праздником. Без удобств, постоянно под дождём и на ветру, в грязи и холоде, путники забывали все приятные ощущения чистоты и покоя. А баня, пусть даже такая – походная, приятно согревала тело белым паром. Аромат хмеля и травы мылянки грел душу воспоминаниями о доме. Но в этот раз баня вышла не по расписанию, а неожиданно, к радости всех на три дня раньше положенного. Всё потому, что рыцарю необходимо выглядеть достойным своего положения и общества равного себе по титул человека.

Было около четырёх часов, осенний день только собирался идти на убыль, а лагерь из двух десятков палаток стоял полностью развёрнутым. Повсюду реяли знамёна с изображением белой птицы Сирин. Вокруг заваленной еловыми ветками бани сновали вирфалийские солдаты. Поодаль кипела полевая кухня, а в центре лагеря в большом белом шатре расположился благородный рыцарь Гвадемальд.

Утром разведчики Гвадемальда повстречали рыцаря Ломпатри и его спутников. Хозяина скрипучей повозки сопроводили до войска Гвадемальда на марше. В два часа дня Ломпатри, Воська, Закич и нуониэль увидели на равнине отряд человек в двести. По провинции Дербены двигалось настоящее войско: более половины верхом, остальные пехотинцами, а за ними шли до десяти груженых обозов. Неподалёку от основного отряда кружились несколько групп из трёх-пяти лёгких всадников с изогнутыми луками наготове. В обмундировании, в оружии и в выправке людей чувствовалась рука опытного командира. Однако счастья на лицах солдат Ломпатри не увидел. Народ выглядел усталым и потерянным. Те, что шли в первой линии при полном снаряжении, хмуро глядели из-под стальных шлемов, тяжело ступая по заросшей бурьяном дороге. Ломпатри, видавший на своём веку множество походов, сразу понял, что эти люди измотаны дорогой и подавлены. Случись бы им сейчас попасть в серьёзное дело – разбили бы всю эту пару сотен вирфалийских молодцов в пух и прах.

Во главе отряда стоял благородный Гвадемальд – рыцарь птицы Сирин, подданный короля Девандина. Несмотря на своё благородное происхождение и занимаемый пост, он восседал на дряхлой кобыле и прятался от степного ветра в дранном, вонючем кафтане, который не снимал и ночью суток эдак с десять. Это был человек лет пятидесяти, растерявший с годами свою силу и выглядевший нынче как усталый сухожилистый крестьянин, любящий поспать лишний час, в то время, как остальные ражие мужики уже вовсю машут косами в полях. Видать, в былые годы этот крепкий малый мог сильною рукою и твёрдой волей к победе свалить любого верзилу, будь он хоть в два раза больше. Теперь его мышцы высохли, а норов всё чаще капитулировал перед кружкой эля.