Нуониэль. Часть первая

– Король Хорад тоже бы заплатил, – отозвался Ломпатри, внимательно наблюдая за происходящим.

– Но откуда у вас это, господин нуониэль? – просил Гвадемальд своего гостя. В ответ сказочное существо лишь пожало плечами.

Гвадемальд принялся разглядывать рисунки деревьев и домики, обозначавшие деревни. Лицо его сияло от радости. Только длилось это совсем недолго. В какой-то момент Гвадемальд нахмурился и, ткнув в карту, сурово сказал:

– Здесь он упал. Дербенский Скол. Понимаете меня, господин? Упал с небес и перевернул всё вверх дном!

Гвадемальд сделал несколько знаков, достаточно ясно описывая это страшное явление природы, и то, каких оно неимоверных размеров. Нуониэль склонился над картой. Он посмотрел на перья для письма, как на что-то, что видит в первый раз. Потом, он неуверенной рукой взял одно из них, обмакнул в чернила и нанёс на карту рисунок перевёрнутой горы.

– Именно так, господин нуониэль, – оценил рисунок Гвадемальд. – Похоже, ваши пальцы помнят больше, вашего разума.

Нуониэль очертил рамку, где собирался написать пояснение к новому объекту на карте. Но пальцы сказочного существа вдруг замерли. То ли потому что нуониэль не помнил слов, то ли из-за того, что забыл, как эти слова пишутся. Нуониэль посмотрел сначала на Гвадемальда, потом на Ломпатри, а затем на Воську. Во взгляде сказочного существа читалась беспомощность дворовой собаки, просящейся в избу при проливном дожде.

Тяжело опустившись на стул, Гвадемальд проговорил сквозь зубы:

– Везде горы горя.

Ломпатри представил себе форт «Врата». Тяжёлые ворота открываются, и вереница скрипучих телег, с телами павших воинов въезжает на внутренний двор. Мертвецы лежат на телегах, а на мертвецах лежат щиты. И нарисованная на каждом щите птица Сирин окроплена темнеющими пятнами. Рыцарь Гвадемальд стоит на осеннем ветру и сдерживает слезу, скапливающуюся у него в глазах. Холод задувает под его проржавевшее зерцало, а грязные подлатные рукавицы неприятно касаются высохших пальцев. Ему холодно, неуютно. И трупы. Они втекают во внутренний двор, заполняя его до тех пор, пока там не остаётся ничего, кроме окровавленных щитов и бледных мёртвых лиц.

Ломпатри пришёл в себя, когда услышал знакомый ему голос: это Воська, склонившись над нуониэлем, бубнил что-то себе под нос в ответ на знаки, которые подавало ему сказочное существо. Затем Воська выпрямился и обратился к Гвадемальду:

– Господин нуониэль просит передать, что вспомнил то, о чём вы желаете знать, господин Гвадемальд.

Ломпатри напрягся, будто в воспоминаниях нуониэля кроется нечто опасное.

– Что же это? – воодушевился рыцарь птицы Сирин. – Что-нибудь про Скол или про бандитов?

– Господин нуониэль говорит, что всеобщее приветствие, о котором вы упомянули, звучит так: «несите свет сквозь тьму».

– Ах, вот как! – ответил Гвадемальд, явно разочарованный. Затем, поняв, что его разочарование может обидеть кого-то из присутствующих, он заулыбался. – Что же! Это прекрасно, господин нуониэль. Позвольте, я запишу, чтобы не забыть.

Он оторвал небольшой кусочек пергамента, одолжил у нуониэля перо и старательно вывел каждое слово.

– Вот так, теперь точно не забуду! – добавил весело Гвадемальд, пряча клочок с приветствием в небольшой набедренный кошель.

Нуониэль посмотрел на Воську и что-то сказал на пальцах.

– Господин нуониэль сожалеет, что не может сказать вам это приветствие на айседолийском языке, – передал слуга. – Господин говорит, что это чудесный язык. Если вы услышите слово на этом языке хоть один раз, то никогда не забудете.

– Несите свет сквозь тьму, – улыбаясь, повторил Гвадемальд. – Очень красиво и благородно. Хоть вы и не раскрыли нам тайны Скола, господин нуониэль, вам всё же удалось вселить в сердце старика луч надежды.

Нуониэль вдруг изменился в лице. Беспокойно он начал показывать знаки Воське. Слуга сначала не понимал, что ему сообщают, но потом всё же сообразил.

– Лист надежды! – облачил он в слова то, что передавал ему нуониэль. Затем сказочное существо начало знаками объяснять слуге что-то ещё, а Воська резво превращал эти движения рук в слова.

– Так говорят на родине господина нуониэля, – говорил слуга, глядя на бегающие руки немого. – Когда приходит осень все деревья в мире желтеют. Но где-то, на одном дереве, один единственный лист остаётся зелёным. Листья опадают, но этот лист держится. Если самые лютые холода не лишают его зелёного цвета, а сильнейшие порывы ветра не срывают его с ветвей, то значит это не простой лист, а волшебный лист надежды. Он напоминает всему лесу о тёплых днях и даёт надежду всему живому на то, что скоро вновь наступит весна. Есть легенда, гласящая, что тот, кто увидит этот лист надежды, потеряет нечто очень важное в жизни. Настолько важное, что без этого невозможно существовать. Чтобы этого не случилось, необходимо сорвать этот лист. Но стоит помнить, что если лист будет оторван от ветвей, деревья во всём мире могут позабыть, что такое зелёные листья. С приходом весны деревья не проснуться, а их ветви останутся голыми. И не будет ни лесов, ни урожая. Никогда.