Нуониэль. Часть первая

Несмотря на столь громкие разоблачения, слова Закича встретили более чем спокойно. Крестьянам, потерявшим двух близких, прошлое Ломпатри и нуониэля оказалось неинтересно. Жрецы, не знавшие большей части истории, слушали всё молча и пытались понять, кто есть кто, и кому из всех этих людей вообще можно верить. Воська был слишком глуп, а пленный бандит Акош, после удара ногой по лицу, стал и вовсе понурым и отчуждённым.

– Не кипятись, Колбасник, без тебя тошно, – пробурчал Молнезар, усаживаясь на древнюю каменную плиту прямо у могил.

– Да, Колбасник! Покричи где-нибудь в другом месте, – поддержал Молнезара крестьянин Мот и уселся рядом с ним, обняв земляка.

Закич обвёл собравшихся взглядом. Каждый погрузился в свои раздумья. Теперь говорить что-либо оказалось уже лишним. Да и желание разговаривать у Закича резко пропало. Он лишь тяжело вздохнул и пошёл прочь. Но он не сделал и десяти шагов, как на его пути выросла крупная тёмная фигура – Вандегриф. Черноволосый рыцарь, с обагрённым запёкшейся кровью мечом, выглядел усталым, будто только что пробежал три версты в своём тяжёлом доспехе.

– Наорался, Колбасник? – спросил Закича Вандегриф. – За версту слыхать. Ну что стоишь? Хоть воды принеси!

– А на закуску колбаски? – едко спросил Закич и направился прочь от погребального костра, могил и всех, кто не встал на его сторону. А воскресшего рыцаря встретил радужно. Кто-то до конца не верил в то, что могучий Вандегриф нашёл свою смерть в схватке с обычными бандитами. Другие наоборот уже не надеялись снова лицезреть его длинную, чёрную, засаленную шевелюру. Слуга жрецов Челик принёс рыцарю воды. Вандегриф утолил жажду и объявил, что готов немедленно выступать. Такая бодрость духа подстегнула и остальных. Не прошло и получаса, и компания вновь решительно смотрела на грядущую дорогу. Выживших бандитских скакунов отловили и оседлали под себя. А вот раненого Атея решили оставить жрецам.

Лучника положили в жилище жрецов на подстилку из сена. Жрец Бова сидел рядом на полу, облокотившись на очаг в центре комнаты. Предводитель Наимир сидел за столом. Ломпатри, отдав распоряжения своим людям, наведался к жрецам, чтобы уладить дело с раненым. При рыцаре были Воська, Навой и Закич. Коневод сразу же подошёл к Атею и ещё раз взглянул на его рану. Выглядело ужасающе, но Закич видал и хуже.

– Уважаемые жрецы, прошу вас присмотреть за нашим другом, – вежливо попросил Ломпатри.

– Я пойду с вами! – крикнул было Атей, но Закич быстро присмирил паренька; сейчас не время для молодецкой бравады – у рыцаря и без этого много хлопот.

– Господин рыцарь, мы не лекари и не сможем врачевать твоего человека так, как подобает, – ответил Наимир.

– Я не прошу вас врачевать, я прошу проследить, чтобы он снова встал на ноги. Мой лекарь говорит, что всё не так страшно. Парень быстро поправится.

– Нас часто посещают разбойники, и мы не можем гарантировать безопасность твоего человека, – возразил Наимир.

– Когда я вернусь, я хочу, чтобы Пострел был жив, – со всей серьёзностью, произнёс Ломпатри.

– Зима на носу! – посетовал Наимир. – А припасов мало. Когда вы ещё вернётесь! Да и вернётесь ли?

– Всемогущие! – воскликнул вдруг Закич и отстегнул от своего пояса мешочек для монет. Коневод выскреб оттуда всё, что было, и шлёпнул монетами об стол перед носом Наимира. Жрец аж вздрогнул от резкого звука. На столе лежали три серебряника – последние сбережения Ломпатри, которые тот заплатил Закичу ещё в Степках. Отдавая деньги, Закич посмотрел на своего господина так, будто бы искал его поддержки. Сам владыка провинции Айну заметил это и ответил Закичу одобрительным кивком. Навой в свою очередь поставил на стол увесистую мошну с монетами: всё это добро он собрал с поверженных разбойников.

– Я не могу гарантировать его безопасность, – сказал жрец Наимир, пряча деньги себе за пазуху.

Ломпатри подошёл ближе и, облокотившись на стол, посмотрел Наимиру прямо в глаза:

– А я не могу гарантировать, что буду в хорошем настроении, когда вернусь, – сказал рыцарь и направился к выходу.

– Чтобы вернуться, вам нужно чудо, – крикнул ему вдогонку жрец Наимир. – Одним сказочным существом, которое не умеет говорить, здесь не отделаться. Как же вы собираетесь это провернуть?

В дверях Ломпатри столкнулся с Молнезаром. В руках у того курлыкал почтовый голубь.

– Сейчас вы напишите четыре слова, уважаемый жрец, – сказал Ломпатри и подошёл к Наимиру, положив руки ему на плечи и усадив за стол. Он пододвинул к рукам Наимира черепок с чернилами, перо для письма и туесок, где хранились маленькие свёртки тонкой бересты, на которой писали сообщения.

По взгляду рыцаря жрец понял, что спорить бесполезно. Он взял перо, обтёр пальцами острый конец и обмакнул его в черепок. Затем он развернул берестяной свёрточек и приготовился писать.

– Гвадемальд идёт, – продиктовал Ломпатри. – Тьма их.

Затем он внимательно проследил за тем, как Наимир выводит каждую букву. Убедившись в том, что сообщение написано верно, Ломпатри подозвал Молнезара. Тот подал жрецу птицу. Наимир ловко прикрепил свёрточек к ножке голубя.