Нувориш

Сегодня утром я позвонил в Министерство и попросил управление по борьбе с организованной преступностью. Ответила секретарша и я сказал, что хочу связаться с начальником управления. Она поинтересовалась, кто это и по какому делу, но я прямо заявил: звонит олимпийский чемпион такой-то, у меня важный и неотложный разговор.

Через минуту услышал в трубке:

– Полковник Задонько слушает.

Я назвался и спросил, он ли именно возглавляет управление. Оказалось – он, и тогда я попросился к нему на прием. Полковник спросил: по какому поводу? В ответ я спросил, знают ли они о разграблении эшелона в районе Ребровицы?

Мой вопрос произвел впечатление: полковник Задонько, видно, был настолько ошеломлен, что на какое-то время потерял дар речи. Затем произнес:

– Заказываю пропуск. Повторите, пожалуйста, фамилию.

Я хотел сказать – мог бы и не переспрашивать, страна должна знать своих героев, но, подумал, что полковник, может, и не интересуется спортом…

И вот я стою в коридоре как раз напротив комнаты, номер которой обозначен у меня в пропуске. Открываю двери. Думал, что сразу попаду в кабинет, но очутился в маленькой комнатке, где сидело довольно симпатичное существо с копной черных волос. Секретарша взглянула на меня вопрошающе, я назвал свою фамилию, она посмотрела на меня внимательнее и указала на обитые кожзаменителем двери, сообщив:

– Николай Николаевич ждет вас.

Мне понравилось, что не надо сидеть в приемной, я вообще не люблю ждать кого-либо, хотя бы и самого высокого начальника, протирать штаны в приемных для меня последнее дело, но в данном случае полковник Задонько, или, как уважительно назвала его секретарша, Николай Николаевич, не заставил меня выплескивать нервную энергию под начальницкой дверью, и я вошел в кабинет, исполненный чувства собственного достоинства.

«Хотя, – одернул сам себя, – нет оснований задирать нос, Лев Моринец. Собственно говоря, кто ты? Обыкновенный грабитель. И не спрятал бы ты свое тщеславие куда-нибудь подальше?»

Полковник Задонько удивил меня. Я предполагал, что сейчас увижу человека лет пятидесяти, карабкавшегося со ступеньки на ступеньку, пока дослужился до такого чина, а встретил меня совсем еще молодой офицер лет тридцати пяти с умным и красивым лицом. Сухопарый и, наверно, сильный: крепкие мышцы угадывались под милицейским мундиром. Он поднялся навстречу, пожал руку, улыбнулся приветливо, отчего лицо его стало еще приятнее, и сказал:

– Вот вы какой! Чемпион!

Чье самолюбие не потешат такие слова? Но я не выказал ни малейшей признательности: ведь прекрасно понимал: будет разговор не из легких. Уселся на стул, подобрав ноги, и сразу поставил точку над «i»:

– Хоть и чемпион, а пришел с повинной.

– Как-так? – даже растерялся Задонько.

– Длинная история, Николай Николаевич. – Я специально назвал его по имени и отчеству, стараясь перевести разговор в несколько иную плоскость. – Я принимал участие в ограблении эшелона с контейнерами под станцией Ребровица.

– Вы?! – все еще не верил мне Задонько.

– Да, ваш покорный слуга, – подтвердил я, сразу отрезая все пути к отступлению.

Лицо у полковника потемнело, черты его заострились.

– Трудно поверить, чтобы такой человек… – начал он осторожно.

– Не щадите меня, Николай Николаевич, – возразил я. – Что случилось, то случилось. Но я хотел, чтобы вы выслушали меня.

– Разумеется, я весь внимание.

Вдруг полковник поднялся, обогнул стол и устроился напротив меня.

– Вижу, вам трудно, – сказал. – А так, думаю, будет проще… – он оперся подбородком на ладонь и уставился на меня. – И как же это произошло?

– Началось все месяц назад… – я решил рассказать все, не таясь. – Позвонил мне подполковник госбезопасности Луганский…

Я рассказывал, а глаза у Задонько как будто все больше темнели, лицо становилось тверже. Когда я закончил, он просидел с минуту молча, потом стукнул ребром ладони по столу и выругался. Но сразу взял себя в руки и молвил с сожалением:

– Да, влипли вы в плохую историю, Лев Моринец. Даже не знаю, как поступить…

– Я пришел, чтобы повиниться и помочь вам. Ну, чтобы поймать всех этих преступников.

– Явка с повинной, безусловно, значительно облегчает ваше положение, – сказал полковник все еще хмуро. – И ваша готовность помочь правоохранительным органам. Но скажу прямо: не хотелось, чтобы ваша фамилия фигурировала на суде. Как это будет выглядеть: в вашу честь украинский флаг поднимали, а придется вас судить…

– Что заслужил, то и заслужил…

– Знаете, какой скандал разыграется в прессе?!

– Догадываюсь.

– Ну, хорошо, – скривился Задонько, – до суда еще далеко и подумаем, как облегчить вашу судьбу.

Я набрался нахальства и заявил:

– Не надо, полковник.

И тогда Задонько вскипел:

– Считаете, растревожили мне душу? Самому думать следовало! Я о престиже страны забочусь, плевать мне, в конце концов, на вас лично! – но тут же почувствовал, что перебрал и извинился: – Не воспринимайте Мои слова буквально. Но вы сами понимаете: как бы писали наши газеты, скажем, о Джонсоне или черт его знает о ком из американских чемпионов? Скандал на весь мир!

– Однако, закон – превыше всего! Задонько задумался.