Нужен мужчина — настоящий

Пока бегу, натягивая тонкий свитер на обнаженное тело, ругаю себя. Зачем я вообще рассказал родителям про этот дом. Сейчас бы спокойно с Леной отдыхали, никто бы нам не помешал.

Слетаю кубарем с лестницы и почти сразу оказываюсь у стеклянной двери, за которой стоит добродушный отец и весьма напряженная мать.

Открывать даже не хочу, почему — то точно зная, что она сейчас скажет.

— Привет, мам, пап. Я как бы вас не ждал.

— А мы как бы тебя потеряли, — проходит она, пока отец вздыхая, семенит за ней. Будучи пойманным на изменах, которые до сих пор не обсуждает разве, что ленивый, он очень трепетно относится к матери. Чувствует вину. Мы эту тему не обсуждали, потому что я и сам не без греха. Но одно дело брак по расчету, как это было у них, как это было у нас с Катей. А совсем другое, любить человека десять лет и потерять его из-за какого — то внезапного голода? Нахер.

— Ну и где эта ш…

— Мама! — вот тебе и гости. — Давай ты вспомнишь правила хорошего тона и не будешь произносить подобных слов в моем доме.

— Ты сам загадил свой дом! — смотрю на отца, но он уже ставит себе чайник, очевидно решая в конфликт не вмешиваться. А я не могу орать на мать. Но и снести подобного отношения к Лене тоже не могу. — Как ты мог так обидеть Катеньку!

— Твоя Катенька— крыса.

— Не смей так говорить о своей жене! Если ты не можешь как и твой отец держать ширинку закрытой, то постарайся, чтобы хотя бы двери были закрыты!

— Люда! Перестань!

— Не перестану! Вы позорите своих жен, а значит позорите себя! Избавься от своей Лены. Что она может тебе дать? Она же кроме своей ученой степени не видит ничего, а теперь у нее даже этого не останется. Какой стыд, меня до сих пор трясет. Ну что ты встал, неси скорее чай, — кричит она отцу, а я встаю у него на пути. Потом поворачиваюсь к матери. Беру ее за плечи так резко, что она издает испуганный писк. Хрен знает, сколько времени ее не касался мужчина, тем более отец. — Мам, я очень тебя люблю. Но двери я всегда закрываю, а Катя установила в моем кабинете камеру. Лену я люблю и женюсь к ней в любом случае, несмотря на то, как ты к ней относишься…

Мать открывает рот, но я прикладываю палец к ее губам.

— А сейчас, чтобы не потерять меня окончательно, ты соберешь волю в кулак и выйдешь отсюда. И никому не скажешь, где я нахожусь. Потому что, если я увижу здесь репортеров, я больше никогда не приеду к тебе, никогда не позвоню, никогда не отвечу на звонок.

— Костя, да как у тебя язык…

-Мам, я тебя люблю. Я благодарен тебе за все, но я не отец. Не надо нас равнять. С Катей я давно развелся, а Лену я давно люблю. Вместе с ее ученой степенью. Сейчас ты уходишь и все обдумываешь. И я прошу, нет даже требую, чтобы после нашей с Леной свадьбы ты принесла ей извинения.

— Ты грязный шантажист. Всегда таким был… — стряхивает она мои руки. — Я уйду только, чтобы не потерять тебя, но эту разлучницу я никогда не приму. Чтобы ты не сделал, кому бы не заплатил. Теперь вместо ее лица все будут помнить ее задницу. Ей никогда от этого не отмыться, а тебе всегда нести этот крест…

Она уходит, а я остаюсь внизу и долго пью чай, который нес отец матери. Отец на прощание сказал, что во многом мать права. Все забудут, но помнить будут всегда. Мужчине такое прощается, женщине никогда.

— Кость? — Лена на лестнице. Одетая в штаны, явно больше ее по размеру и мой свитер. Она тихонько подходит к дивану, где лежит ее сумка, а потом приближается ко мне.

— Что ты делаешь?

— Думаю.

— Хорошо хоть в окно не сиганула.

— Сначала я так радовалась твоим словам, тому, как яро ты меня защищал, даже спорил со своей матерью, при этом так бережно, что я расплакалась.

— Да я виду, нос опять красный, — целую ее кончик, а у самого внутри болит. Разрывается что — то. Я знаю, что она скажет, и я не знаю какие аргументы привести против.

— А потом начала анализировать.

— Это всегда страшно…

— Эмоции схлынули, и я осознавала. Твоя мать права… Можно сколько угодно платить газетам, чтобы сделали опровержение. Можно сколько угодно отворачиваться и задирать нос, когда за твоей спиной шепчутся, но такой позор не смоешь…

— Секс со мной позор?

— Нет-нет, что ты! Секс с тобой— это феерия, это карнавал эндорфинов и допаминов и мне всегда будет хотеться еще! Но что дальше? Постоянно бороться с осуждением в мою сторону? Или со смешками в твою? Как ты бизнес будешь вести? Как общаться с политиками? Если бы я знала, что ты без этого сможешь, но ведь я понимаю — это вся твоя жизнь.

— Вот оно что? Сдаешь? Планируешь уехать в другой город, забыть все, найти себе дебильного Ваню?

— Почему именно Ваню?

-Не люблю это имя.

— Так будет лучше для всех. Катя… Она не остановится.Она будет вредить, она будет снова и снова обливать нас грязью. Завтра она наверняка заявит, что беременна, и тогда меня готова будет каждая женщина привязать к позорному столбу.

Башка начинает раскалываться.

Да, конечно проще сейчас отправить Лену, может иногда приезжать к ней, классно трахаться. Все всё забудут и может года через два, она сможет вернуться. Только вот одна проблема…

— Кость…

— Жди меня здесь. Отвезу тебя.