Нужен нам берег турецкий

Конечно, сбрасывать со счетов версию, что это интрига врагов, не спешили. Её обговорили первой и пришли к неутешительному выводу:

"Некому это было делать!". Дож опять перебрал в уме возможных авторов провокации.

"Генуэзцы могли устроить пакость просто из "большой любви" к нам.

Вот только деньги они очень хорошо умеют считать, а устройство такой интриги – удовольствие не из дешёвых. Так что, скорее всего, не они.

Вот если бы от такого действа им денежки капнули, то да, на них без боязни ошибиться можно было бы думать.

С Веной у нас в последнее время налажены деловые отношения.

Завязнув в Германии, они рисковать развязыванием войны на юге не могут.

Уж очень непредсказуемо всё это может обернуться. Нынешний император – вменяемый человек, ввязываться в авантюры не станет. Опять-таки, врагами из Вены туркам постарались бы выставить французов.

Персы? Смешно, откуда им взять целую команду венецианцев, способных провернуть такое дело? Кстати, никто пока не может догадаться, каким образом эти люди организовали взрыв именно в момент нахождения султана на мосту? Нам подобное знание и самим могло бы пригодиться. Необходимо пообещать шпионам самое значительное вознаграждение за разгадку.

Рим? Учитывая, что покойный султан надолго завяз в войне на востоке со своими единоверцами, менять его на кого-то другого папе… рискованно. Преемник Мурада может обратить алчный взор на запад. И подставлять бы из Ватикана стали наверняка не Венецию.

Иезуиты? Вот те способны организовать что угодно. Но с покойным султаном у них были прекрасные отношения, они даже смогли удержать его от похода на север, когда армия империи была разгромлена шведами [Дож невольно преувеличивает возможности иезуитов. Слухов об их могуществе и огромных возможностях ходило множество, им приписывали организацию убийств, к которым они не имели отношения. А уж влияние их на султана равнялось нулю, просто во время тяжелейшей войны с Персией ему совсем не улыбалось воевать ещё и с империей.]. А с новым… один Бог знает, как удастся поладить. Да и зачем им интриговать против нас, имея таких врагов, как Швеция и Франция?

В Польше обычный бардак, варварская Московия слишком далеко, королю Филиппу – также не до турок… вроде всех перебрал?

Убить султана могли и свои, его там многие боялись и ненавидели, только вот сделали бы это они совсем иначе. Нет, здесь определённо чувствуется рука образованного европейца. Скорее всего, с опытом работы в нашем Арсенале, судя по донесениям шпионов. Но зачем?!"

После краткого обсуждения сенаторы пришли к такому же выводу, после чего чуть не устроили разборку прямо на заседании. Легко было сообразить, что совершить такое могли две группы. Это, прежде всего, фамилии, много потерявшие после перехода Кипра к османам. В надежде вернуть себе богатые имения и рудники, а с ними – и влияние в республике. Либо, фамилии сумевшие восстановиться материально, но отодвинутые от власти. Мест в сенате всегда меньше, чем число желающих там заседать. Сам Эриццио допускал возможность и того и другого вариантов.

"Да, то страшное поражение обескровило многие знатные роды. Легко вспомнить: Барбариго, Марчелло, Тривизани, Веньер, Лоредано, Чиконья,

Фоскари, де Понте. Покопавшись в памяти, ещё лучше – в архивах, список легко продолжить. Прямо на заседании выяснилось, что представители многих из этих семей имели боевой опыт и сражались на полях Ломбардии,

Германии, Фландрии и Прованса. Проследить, где они находятся в данный момент или находились в день гибели султана – не всегда возможно.

Правда, покушение потребовало немалых денег, но… могли ведь и наскрести на такое. Или в той же Германии добыли".

Кое-кого из перечисленных Франческо знал лично, среди них были и очень решительные люди. Ради возрождения славы и богатства рода они и не на такое могли пойти.

Дож собственной рукой налил себе из узорного кувшинчика тосканского вина, смакуя его богатейший вкус, выпил и продолжил размышления.

"Ещё более вероятно, что покушение устроил кто-то из сената, деньги и власть имеющий, но от важнейших постов отстранённый. А таких немало, – сомнения у дожа вызывали многие, например: – Морозини,

Гримани, Лоредано, Мочениго, Пизани… Этот список также легко было удлинить. И… значительно, весьма… значительно".

Именно последнее предположение и взорвало обстановку на заседании сената. Бросаемые в глаза обвинения, тут же отвергаемые и переворачиваемые на род обвинителя, всплывшие обиды, вспыхнувшие старые счёты… Не обошли вниманием, как посчитал дож, совершенно необоснованным, и его род, Эриццио. В результате – заседание сената превратилось в склоку и скандал, ничего на нём решено не было, зато отношения между наиболее влиятельными родами республики серьёзно обострились.