Нужен нам берег турецкий

Уже вырисовались возможные союзники, которых можно было бы припрячь к этому делу. Венеция, которую янычары объявили виновником гибели султана, и те же разбойники-казаки.

"Видимо, они опять усилились, стали опасны, как в двадцатых годах, и вполне способны таскать каштаны из огня для нас. Стоит их только поманить чем-то привлекательным. Дикари падки на всё блестящее. Но

Франция и Швеция!"

Император сжал кулаки до побеления костяшек пальцев. Ни о какой войне на юге невозможно было рассуждать всерьёз, пока не заключён мир с главными противниками на севере. А быстро заключить мир можно было, только пойдя на уступки, о чём ему не преминули намекнуть, все выступавшие члены тайного совета.

"Однако прямо предложить отдать Лотарингию, и так контролируемую французами, Людовику, а провинции, прилегающие к Балтике – шведам, давно их занимающим… Отдать означало – признать поражение. Год назад об этом не могло быть и речи, но теперь… победа опять ускользает из рук. Однако отдавать провинции…"

Императора душило любимое домашнее животное – жаба. Отдавать что-то каким-то французишкам и шведам он не хотел категорически.

Столько денег потрачено, столько собственных провинций пострадало, столько побед войсками империи и союзников одержано… и всё – зря? То, что враги усиливаются и уже всерьёз хотят поделить между собой всю

Германию, пока в Вене не понимали. Была ещё одна преграда – союзнические обязательства. Прежде всего – перед родственником из

Испании. Тот ввязался в войну, в немалой степени, выполняя договорённости с Веной.

"Взять и предложить ему плюнуть на эту Лотарингию? Хм… боюсь – не поймёт. У них, в Мадриде, какие-то устаревшие понятия о чести. Не современные, семнадцатого века, а как бы не времён Сида. По большому счёту, Карл Лотарингский – мелкий пакостный негодяй. Жертвовать из-за него важнейшими государственными интересами – несусветная глупость.

Пожалуй, это даже… предательство собственного государства. Моим подданным он числился только на бумаге, гробить из-за такого всю империю в бесконечной войне… слишком много чести, если к нему употребимо такое слово. Опять-таки, христиане в наших же, захваченных мусульманами провинциях изнывают под их нечестивым правлением. Моя прямая обязанность – вернуть их в христианское государство. Это почти как в крестовый поход сходить. Хм… можно потом у папы добиться признания новой войны крестовым походом. А король Филипп… ну кто ж ему может помешать также заключить мир с Людовиком? Вот и пускай потом заключает и присоединяется ко мне в крестоносной миссии".

Император промучился сомнениями несколько дней, после чего отправил тайных посланников к Ришелье и Оксеншерне. Разузнать о возможности заключить прочный мир. Осведомлять о своих действиях остальных участников всеевропейской бойни он посчитал преждевременным.

И, кстати, противоречащим государственным интересам. Повод для войны с турками у него был. Среди разграбленных судов в Александрии были и два корабля подданных империи. Пусть эти подданные были всего лишь хорватами, но для повода они годились вполне. Можно сказать – торгаши и матросы погибли не зря, а за своего императора.

Лондон.

Больше всех из западноевропейцев от погромов пострадали голландцы и англичане. Помимо венецианцев, именно их купцы и корабли были задействованы в Левантийской торговле. На голландских купцов королю

Англии было наплевать, а вот гибель английских его задевала. И давала шанс поднять весьма пошатнувшуюся, если не выражаться сильнее, популярность среди подданных.

Собственно, как раз в Леванте западноевропейские купцы и не пострадали, их там, с охраной, слишком много было, они сами местных обидеть могли. Но вне портов на франков открыли настоящую охоту. Ведь имущество убитых переходило естественным путём к убийцам.

Не то чтобы короля интересовало мнение плебса о своей деятельности. Вот уж кто, а второй Стюарт на английском престоле всегда демонстрировал презрение к людям, которые имели несчастье попасть в число его подданных.

Карл родился в Думферлинге, в Шотландии, 29 ноября 1600 года.

Наследником третий сын короля Иакова и королевы Анны стал после смерти старших братьев, Генриха и Роберта (в 1616 году). Вступив на престол после смерти отца, Карл продолжил его линию правления – мотовство, распутство, фанфаронство успешно сочетались в нём с ослиным интеллектом и упрямством, нерешительностью конкретного Буриданова осла, готовностью к предательству и заячьей трусливостью. В общем – типичный Стюарт на английском престоле.

Вообще-то, Стюарты – древний шотландский клан, давший своей стране множество выдающихся государственных деятелей и полководцев. Но мужчины, потомки казнённой шотландской королевы – просто паноптикум дураков, слабаков и трусов.

К 1638 году Карл уже успел взбесить значительную часть собственных подданных. Действовал он в этом направлении целенаправленно и очень успешно. Парламент даже принял специальный закон из трёх пунктов:

1) Всякий переменивший религию да будет признан врагом общественного спокойствия.