Нужен нам берег турецкий

– Да я знаю, что недавно, – улыбнулся попаданец. – Говорят, в

Прикубанских степях не везде трава успела отрасти после выпаса вами коней. Только я у вас спрашивал, ДОБРОВОЛЬНО ли вы в Крым перекочевали?

Убедившись, что никто не спешит ему на помощь, Тинмаметов тяжело вздохнул и без намёка на энтузиазм в голосе признался. – Нет. Не добровольно. Нам его величество Инаейт-Гирей приказал сюда перекочевать. И мы, как его верные подданные, с радостью исполнили его приказ.

– С радостью – это, наверное, потому, что получили здесь больше земли, чем у вас раньше, на старом месте было?

Юсуф ненавидяще глянул на мучителя, потом на делающих вид, что их это не касается, мурз, тяжело вздохнул и почти прошипел ответ:

– Нет, на старом месте земли было больше, и она была лучше.

– Это что же получается? – с ёрническим оттенком (для дипломата невозможным, но попаданец сильно устал и изнервничал за последнее время) в голосе удивился Аркадий. – Для половины, если не более обитателей Крыма (если говорить о тюрках, это было преувеличением) он родной землёй не является. И пришли сюда ваши роды не добровольно, и на старых местах вам было лучше. Об избиваемых сейчас родах Больших ногаев я и говорить не буду, все знают, что их родина – степи Приволжья. Так почему вас смущает ещё одна перекочёвка? Уж став султаном-то, Гирей сможет, думается, найти для вас и ваших стад земли побольше, чем вы сейчас её имеете. Вы не забыли об огромности и богатстве Османского султаната?

Мурзы и сами на это надеялись, но… сомневались. Ещё раз бросаться в омут неожиданностей, вести стада в неведомую даль… да и с переправкой через пролив никакой не ясно было. Однако и внятных аргументов против переселения у многих из них не было. Тем же Малым ногаям и Мансурам с Мангупами сейчас в Крыму плохо было. Большинство лелеяло надежду, что уж на новом месте – будет несравненно лучше.

Верили и… колебались. Тревожились и переживали.

После долгого и церемонного прощания казаки ушли, а мурзы расходиться не поспешили. Наоборот, они тесно расселись вокруг одного из столиков, но разговор начали не сразу. Некоторое время в комнате царила гнетущая тишина. Всем всё было ясно.

– Эх! Ведь умолял султана поспешить сюда, а не в ту проклятую

Персию, не захотел он меня слушать… – пригорюнился Ибрагим Мансур, первым решившийся нарушить молчание.

– А что толку, если бы и послушался. Раз Аллах дал такую судьбу… его венецианцы убили по пути в Персию, могли убить и по дороге сюда. Да и пока он сюда с войском бы дошёл, от нас здесь сотня-другая прячущихся по лесам и оврагам человек могла остаться. Всех наших женщин и детей в рабство, нас под сабли… Ты такого конца хотел бы? – немедленно ответил ему Юсуф Тинмаметов.

– Что рассуждать о том, чего не случилось? – вмешался в беседу промолчавший весь вечер Сулейман Мангупов. – Как Аллах решил, так всё и случилось, по воле его. Лучше будем думать, как обеспечить себе достойное положение там, на новом месте. Кто-нибудь из вас верит, что наш хан станет султаном?

Все дружно замотали головами.

– Вот и я не верю. Гиреев много, все они там, вблизи от оставленного пустым трона живут. Кто-нибудь из них на него и взберётся.

Необходимо побыстрей туда послов отправить, от всех наших родов, разведать обстановку. Здесь лучше не задерживаться. Видели, как этот проклятый колдун нагло себя вёл? А поначалу какие они все вежливые были… Боюсь, если дальше будем спорить, они перестанут разговаривать и начнут резать. Видит Аллах, мы уходим, чтобы вернуться.

На следующий день Срачкороб позабавил попаданца рассказом, что у мурз, идущих на переговоры с ним, стало правилом прихватывать с собой амулеты против сглаза и колдовства. Кто приобретал такое у почтенных мулл, кто не стеснялся обратиться к сомнительным, подозреваемым в колдовстве, людям, но обвешивались ими все. На всякий случай, уж очень сомнительная слава пошла среди татар о Москале-чародее.

Покидать родину татарам по-прежнему не хотелось, однако постепенно дело стало сдвигаться с мёртвой точки. Не столько усилиями

Инайет-Гирея, умевшего эффективно преодолевать открытое сопротивление, но растерявшегося в болоте притворного одобрямса. Договор Ширинов с атаманами расколол единый до того фронт знати. Окончательно же мурзы стали на сторону хана благодаря известиям из причерноморских степей.

Сначала на курултай явились ловкачи из дивеевцев, сумевшие уйти из широкого и плотного бредня облавы на ногаев. Они с явственно читавшимися на лицах отчаяньем и безнадёжностью поведали о бесчисленных, как саранча, закованных в доспехи всадниках, заполнивших их землю от края до края. В их рассказах было много преувеличений, умные руководители татарского народа прекрасно это понимали. Однако и оставаться безразличными к исходившим от них чувствам, не прислушиваться к такой информации – не могли тем более. Слишком уж важные вещи стояли на кону этой весной. А панические вопли немалого числа едичкульцев, испуганных как бы не более дивеевцев, окончательно переломили дело.

Осознание произошедших событий, понимание необходимости исхода из