Нужна ли Америке внешняя политика?

Что же касается аргумента относительно того, что национальная противоракетная оборона противостоит давней стратегической концепции взаимно гарантированного уничтожения, то переосмысление этой доктрины давно запоздало, каким бы ни было мнение относительно противоракетной обороны. Сторонники доктрины утверждают, что ядерную войну лучше всего предотвратить гарантией того, что неудача со сдерживанием приведет к самым катастрофическим последствиям. Поэтому они выступают против любой стратегии, основывающейся на избирательном наведении на цель, и любой попытки создать оборонительные системы. Поиск безопасности осуществляется с сугубо нигилистическим упором на то, чтобы оставить гражданское население – как, впрочем, собственное, так и потенциальных противников – совершенно беззащитным перед ядерным ударом. При таких обстоятельствах оборонная политика оборачивается против себя самой; в поисках гарантий полной уязвимости населения оборонная доктрина становится со всей очевидностью явно не оборонительной.

Эта теория возникла из академических семинаров и у теоретиков, которых никогда не попросят принять фатальное решение, на котором они настаивают. Одно дело теоретизировать о взаимном уничтожении, основанном на угрозе взаимного самоубийства, и совсем другое претворить в жизнь такую концепцию в конкретной критической ситуации. Кто фактически будет готов взять на себя моральную ответственность, чтобы применить стратегию, гарантирующую смерти десятков миллионов людей? Как можно сделать так, чтобы эта стратегия реально сработала? Как смогут демократические правительства провести такой курс? Невозможно поверить, что демократические правительства в Европе, гордящиеся своими гуманными качествами, на самом деле осуществят свои угрозы ответного удара.

Подходящая для такой стратегии дипломатия должна бы быть предназначена для демонстрации того, что, когда речь идет о безопасности, нормальные расчеты не применяются. Руководителям приходится показывать высокую предрасположенность к безрассудству для того, чтобы в эту стратегию поверили. Но как в Европе, так и в Соединенных Штатах теория взаимно гарантированного уничтожения отстаивается с большой страстностью теми, кто начинал свою политическую карьеру в демонстрациях, нападая на любую зависимость от ядерного оружия.

Какой бы слабой ни была вероятность теории взаимно гарантированного уничтожения в биполярном мире, она моментально исчезает, когда восемь стран испытали ядерное оружие, а многие режимы стран-изгоев изо всех сил работают над разработкой ядерного, химического и биологического оружия массового поражения, как и над баллистическими ракетами для его доставки. Если один из видов этого оружия разрушит американский или европейский город по случайности или предумышленно, как демократические руководители смогут объяснить своей общественности свой отказ – не неспособность, а именно отказ – защитить их от даже ограниченного по масштабам ядерного нападения?

Контраст между ситуацией в области безопасности в 1972 году, когда был подписан Договор по ПРО, и сегодня налицо. Один из подписантов, Советский Союз, исчез как юридическое лицо. Ракетные технологии получили дальнейшее развитие, распространение затронуло страны (Северную Корею, Иран, Ирак, Индию, Пакистан), которые не рассматривались как вероятные кандидаты на обладание передовой военной технологией, когда договор подписывался.

Поскольку именно я придерживался этих взглядов и публиковал их в печати на протяжении 40 лет, стоит спросить, почему Договор по ПРО был подписан президентом Ричардом Никсоном в 1972 году, когда я работал советником по национальной безопасности. Прямой ответ на этот вопрос таков: тогда, когда администрация Никсона начала свою работу, будучи полна решимости отойти от концепции взаимно гарантированного уничтожения, она была частично вынуждена отступить в концептуальных рамках из-за давления со стороны конгресса и бюрократического аппарата. На ранних этапах первого срока пребывания на посту президента Никсон приказал Пентагону разработать стратегию, которая упор делала бы на военные, нежели гражданские цели. В 1969 году он также внес в конгресс программу противоракетной обороны, предусматривавшую 12 площадок для защиты ракетных шахт и населения от ограниченных ударов со стороны Советского Союза, от ударов со стороны новых ядерных держав и от случайных и несанкционированных запусков из любого источника.

Программа ПРО Никсона подвергалась критике с использованием именно такой же аргументации, которая разворачивалась против современных программ противоракетной обороны. Говорилось, что она не сработает, что она сработает настолько хорошо, что это приведет к дестабилизации. Утверждалось также, что она ослабит Североатлантический альянс, оторвав оборону Соединенных Штатов от обороны Европы, а это, дескать, заставит Советский Союз проявить непримиримость и пойти на развязывание гонки вооружений.