Нужная работа

Марвин на подколку не отреагировал, незачем давать напарнику повод для дальнейшего веселья, иначе тот не скоро остановится. Стресс проявляется у каждого по-разному: у кого трясущимися руками, у кого частым сердцебиением, у кого головной болью. У Далия — настоящим словесным поносом. Знаем, проходили.

Самым лучшим способом отвлечь напарника от насмешек было огорошить его посторонним вопросом.

— Что в вещмешке? — строго спросил Марвин. — Похищенное оружие? Нам, шпионам и воздушным угонщикам, только армейских пистолей не хватало. Для полного комплекта обвинений трибунала.

— Обижаешь, командор, — возмутился Далий, мигом забыв о веселье. — Там лишь солдатские шмотки и пилотские деньги.

— Деньги это хорошо, — одобрил Марвин. — А форма для чего? Неужели будешь в ней по городу шастать?

— Надо, для достоверности, — уперся Далий. — Вот приду в банк заем брать, с военным документом, но без формы. И кто мне поверит?

— Логично. — Марвин критически оглядел напарника. — Тогда придется стричься, не бывает солдат с длинными патлами. Не соответствуют, понимаешь.

— Что делать, подстригусь, — удрученно вздохнул Далий. — Издержки образа, куда деваться. Искусство оно всегда требует жертв! Особенно если приносит доход.

Марвин насмешливо хмыкнул, повернулся и зашагал прочь от крыловоза, вверх по склону, по продавленному в кустах пути. Надо было осмотреться и взять направление на город: позволять Далию блуждать наугад, как в лесу, Марвин не собирался.

Еще приведет назад, в минусовник, с него станется.

ГЛАВА 10

Каждый город начинается с мусорных свалок. И неважно, мегаполис это или захолустье, есть там специальные машины для уборки улиц или порядок наводят дворники с метлами, — везде будет одно и то же.

Разумеется, если въезжать в город по главной трассе (выдраенной едва ли не до блеска и с бдительной дорожно-патрульной службой), о подобных свалках не может быть и речи. Потому что штрафы гораздо убедительнее уговоров.

Однако если входить в город не с «парадной» стороны, а с окраинной — где нет скоростных трасс, а есть лишь покосившиеся от времени домишки, — то ситуация будет совсем иной. Любого забредшего в эти места ожидают сюрпризы, и чем беспечнее путешественник, тем интереснее для него будут сюрпризные последствия.

Это может быть овраг, доверху заваленный мусором и предательски усыпанный слоем жухлых листьев. Или непроходимый бруствер из старого хлама, протянувшийся перед кособокими хибарами. Или помойное болото с плавающими в нем галошами-канонерками, полузатопленными минами-горшками и боевым линкором всех времен — прохудившимся стиральным корытом.

В общем, прогулка по городской окраине может стать ярким и надолго запоминающимся событием. Не менее захватывающим, чем исследование древних гробниц со смертельными ловушками или прыжки с шестом через минное поле.

Марвин остановился, рассматривая преградившее им путь грязевое болотце — хоть и не широкое, но длинное, устанешь в обход идти. Болотце поблескивало маслянистой пленкой, из которой там и тут торчали какие-то палки, ржавые трубы и донышки сгнивших до дыр кастрюль. Отдельным островком чернела груда обгорелых шин от самоходок — похоже, ее неоднократно пытались поджечь, но неудачно. Слишком сырая обстановка для качественного пожара.

Шагах в полусотне за болотцем виднелись одноэтажные дома с подслеповатыми окошками и остатками штакетных заборчиков перед стенами. Вид у домов был неуютный, заброшенный; Марвин ничуть не удивился бы, узнай он, что там никто не живет. Что все хозяева давно уже вымерли от повальной антисанитарии и теперь покоятся на дне всеядной топи.

— Натуральная зона препятствий, — постучав по ближней кастрюле посохом, со знанием дела заметил Далий. — Не утопнем, так перемажемся, как сортирные черти. Вот же загермард!

— Что ты сказал? — насторожился Марвин. — Повтори.

— Загадимся по уши, говорю. — Напарник плюнул в плавающую неподалеку галошу, но не попал. — Полный загермард и всякое такое до кучи.

— Откуда ты знаешь это слово? — Марвин с подозрением уставился на Далия. — Где слышал?

— В крыловозе, от охранника, — невозмутимо ответил напарник. — Когда ты его в решето уделывал. Наверняка крутое ругательство, вот я и стараюсь его не забыть. Надо же как-то с местными общаться, а без крепкого словца что за разговор! Всякие «будьте любезны», «извините-простите» полезны в офисах, а тут могут и в морду дать. Типа чтобы не выпендривался.

— Погоди, — опешил Марвин. — Это что же получается? Значит, убитый охранник и был психом Фемахом? Ерунда какая-то. Нет, не может быть.

— Почему — Фемахом? — Далий непонимающе посмотрел на старшего. — С чего вдруг?

— Шеф рассказывал, что у прежнего видящего было любимое ругательство «загермард», — расстроенно пояснил Марвин. — Но если я убил Фемаха, на котором держится здешний мир, то какого хрена эта реальность до сих пор существует?