Нужная вещь

— Дружба-7, это Кано. Времени по Гринвичу -16:33:00. Мы не… Это Кано. Прием.

— Дружба-7, Дружба-7, это Канары. Прием. Гленн отвечал:

— Привет, Канары, Дружба-7. Слышу вас громко, небольшие помехи. Вы меня слышите? Прием.

— Дружба-7, Дружба-7, это Канары. Прием.

— Привет, Канары. Слышу вас громко и четко. А как вы меня? Прием.

— Дружба-7, Дружба-7, это Канары. Прием.

— Привет, Канары. Дружба-7. Как слышите? Прием.

— Дружба-7, Дружба-7, это Канары, Канары. Вы меня слышите? Прием.

— Вас понял. Это Дружба-7. Слышу вас громко и четко. Прием.

— Дружба-7, Дружба-7, это Канары. Слышу вас тоже громко и четко. Отбой.

— Вас понял. Дружба-7.

— Дружба-7, Дружба-7, это диспетчер с Канар. Как слышите? Прием.

— Привет, диспетчер с Канар. Дружба-7. Слышу вас громко и четко. А вы меня?

В конце концов диспетчер с Канарских островов говорил:

— Слышу вас громко и четко. Мне дали инструкцию выяснить связь между поведением этих частиц, окружавших капсулу, и поведением контрольных двигателей. Как слышите? Прием.

— Это Дружба-7. Слышу вас нечетко. Сильные помехи. Прием.

— Вас понял. Мыс просит выяснить связь между поведением этих частиц, окружавших капсулу, и поведением одного из контрольных двигателей. Как поняли? Прием.

— Это Дружба-7. Не думаю, что частицы были от моих контрольных двигателей. Отбой.

Вот так — ровно пять минут на один вопрос и один ответ. Что ж, наконец-то они проявили хоть какой-то интерес к светлячкам. Они решили, что это связано с неисправностью двигателей.

Во всяком случае, он не особенно беспокоился: при необходимости можно было перейти на ручной контроль углового положения. Топлива, по идее, хватало. Все гудело, пищало и жужжало, как и обычно внутри капсулы. В наушниках раздавались все те же высокочастотные помехи. Он мог слышать, как по его компенсирующему костюму и шлему циркулирует кислород. Ощущения движения не было вовсе — он знал, что движется, только когда смотрел вниз, на землю. Даже теперь она проплывала очень медленно. А когда двигатели выбрасывали струи перекиси водорода, капсулу покачивало из стороны в сторону. Но это было совсем как на земле, на тренажере «Альфа». Он по-прежнему не чувствовал невесомости и сидел выпрямившись в кресле. С другой стороны была камера: когда он хотел перезарядить ее, то просто останавливал ее в пустом пространстве перед глазами. И она висела перед ним. Внизу повсюду виднелись небольшие вспышки — молнии в облаках над Атлантикой. Это зрелище впечатляло еще больше, чем заход солнца. Иногда разряды молнии происходили внутри облаков, и это выглядело как фонарик, который включают и выключают под одеялом. Порою молния сверкала поверх облаков, и это напоминало взрывы хлопушек. Это казалось необычным, но в таком зрелище все же не было ничего нового. Полковник авиации Дэвид Симонс за тридцать два часа в одиночку поднялся на аэростате на высоту сто две тысячи футов и видел то же самое.

Гленн теперь находился над Африкой, над темной стороной Земли, и двигался к Австралии. Диспетчер с Индийского океана сказал:

— Мы получили для вас сообщение из Центра управления полетом. Держите выключатель посадочных топливных баков в положении «выключено». Выключатель посадочных баков — в положении «выключено». Прием.

— Вас понял, — сказал Гленн. — Это Дружба-7.

Он хотел спросить почему. Но это нарушало кодекс чести — за исключением чрезвычайных ситуаций. Такие вопросы попадали в категорию нервной болтовни.

Над Австралией старина Гордо, Гордо Купер, приступил к той же теме:

— Ты подтверждаешь, что выключатель посадочного бака в отключенном положении? Прием.

— Подтверждаю, — сказал Гленн. — Выключатель посадочного бака в центральном отключенном положении.

— Ты не слышал каких-нибудь стуков на высоких скоростях?

— Нет.

— Такого ответа они и хотели.