Нужная вещь

Но после одного теста Конрад почувствовал что-то странное. Его привели в комнату и привязали его руку ладонью вверх. Затем принесли страшную иглу, подключенную к электропроводу. Конрад вообще не любил иголок, а эта выглядела просто как чудовище. Иглу ввели в мышцу у основания большого пальца. Было чертовски больно. Конрад попытался спросить взглядом: что, черт побери, происходит? Но на него никто даже не взглянул. Они смотрели только на прибор. Провод от иглы вел к какому-то устройству вроде дверного звонка. Они нажали на зуммер. Конрад взглянул вниз, и тут его рука — его собственная рука! — начала сжиматься в кулак и разжиматься, сжиматься и разжиматься с огромной скоростью, быстрее, чем ему казалось возможным. Ничто — ни мозг, ни центральная нервная система — не могло остановить или хотя бы замедлить движение. Люди в белых халатах, с рефлекторами на голове провели за этим занятием чертовски много времени… Его рука… Они считывали показания прибора и что-то быстро чиркали на своих планшетах.

Потом Конрад спросил:

— А зачем все это?

Врач рассеянно взглянул на него, словно Конрад прервал течение важной мысли.

— Боюсь, мне будет непросто это объяснить, — сказал он наконец. — Вам не о чем беспокоиться.

И тут до Конрада стало доходить. Сначала это было лишь чувство, но затем оно сформировалось в мысль: «Подопытные кролики».

Да, именно так. Белые халаты вручили каждому по пробирке для анализа спермы. Что? Ничего особенного: поместите свою сперму в пробирку. Как? Посредством эякуляции. Что вы хотите этим сказать? Мастурбация, обычная процедура. Лучшие результаты достигаются с помощью фантазий, сопровождаемых мастурбацией с последующей эякуляцией. И где, черт побери? В ванной. Двое парней заявили, что согласятся, если с ними пошлют медсестру — помочь, вдруг заклинит? Белые халаты посмотрели на них так, как будто они школьники, ляпнувшие непристойность. Пилоты пришли в ярость, и двое наотрез отказались от процедуры. Но потом сдались, и можно было видеть, как шестеро летучих жокеев по очереди идут в нижнем белье в ванную, чтобы потрудиться на пользу Лавлейс-клиник, проекта «Меркурий» и для победы Америки в небесах. Эти анализы должны были определить плотность и подвижность спермы. Какое отношение это имеет к полету на ракете — непонятно. Конраду начало казаться, что не только он и его братья — подопытные кролики, — но и сами белые халаты не знают, что происходит. Они каким-то образом получили карт-бланш на проверку любых своих догадок и именно этим занимаются вопреки всякой логике.

Каждый кандидат должен был принести в лабораторию два образца своего стула в походных кружках. Шло время, а Конраду не удавалось получить даже один образец. Но персонал клиники от него никак не отставал. Наконец ему удалось выдавить из себя один-единственный шарик — маленький и твердый, не более трех сантиметров в диаметре и весь в непереваренных семенах. И тут он вспомнил. В первый вечер в Альбукерке он пошел в мексиканский ресторан и съел много перцев халапеньо. Это были семена халапеньо. Конечно, то, что он собирался нести в клинику, представляло собой слишком жалкий объект для исследования. Тогда Конрад обвязал проклятый катышек лентой, сделал бантик, положил в походную кружку и явился в лабораторию. Заинтригованные видом ленты, торчащей над краями кружки, медработники столпились над ней и принялись разглядывать. Конрад разразился своим раскатистым смехом, как Уолли Ширра. Но никто не оценил его шутку. Медперсонал посмотрел на развязанный катышек, а потом на Конрада… как на насекомое на лобовом стекле гоночного автомобиля медицинского прогресса.

В Лавлейсе исследовали также предстательную железу. Конечно, тут не было ничего необычного: это был стандартный компонент полного медицинского осмотра мужчин. Врач надевает на палец резиновую втулку, просовывает ее в прямую кишку пациента и ощупывает простату, выискивая признаки опухоли, инфекции и так далее. Но несколько человек из группы Конрада вышли с этого осмотра, с трудом переводя дыхание от боли и называя врача садистом, извращенцем и более крепкими словечками. Он давил на простату так сильно, что вызвал кровотечение.

Конрад вошел в кабинет, и врач расширил ему анальное отверстие с такой силой, что тот от боли упал на колени.

— Черт!

Конрад, пошатываясь, встал, но санитар, огромное чудовище, немедленно схватил его так, что Пит не мог пошевельнуться. Врач взглянул на него небрежно, как ветеринар на лающего пса.