НУЖНАЯ ВЕЩЬ

Теперь астронавтика стала в гораздо большей степени Раем летучего жокея, чем в первый год проекта «Меркурий». Эйзенхауэр лично никогда не уделял астронавтам много внимания. Он рассматривал их как военных-добровольцев, вызвавшихся принять участие в эксперименте, и не более того. Но Кеннеди сделал их составной частью своей администрации и включил в официальную жизнь.

Другие парни тоже поехали с Элом в Белый дом, но их жены остались на Мысе. А когда они прилетели обратно в Патрик, жены вышли на летное поле встречать их самолет. И у всех был лишь один вопрос: «Как выглядит Джекки?»

Экзотичное лицо Джекки Кеннеди и Коллекция одежды с шестого этажа - это было в каждом журнале… И все женщины испытывали любопытство. Конечно, они оставались женами младших офицеров, которые видели людей вроде Джекки Кеннеди лишь на страницах журналов и газет. И в то же время они начинали понимать, что являются частью этого странного мира, в котором действительно существуют Те самые люди.

«Как выглядит Джекки?»

Вскоре они все смогли познакомиться с ней. Они посещали частные ланчи в Белом доме, на которых было так много слуг, что, казалось, за каждым стулом стоит по одному. И действовали они так слаженно, будто играли в баскетбол. Кеннеди очень тепло относился к парням. Он искал их расположения. Тот самый сияющий взгляд время от времени появлялся и на его лице. Теперь все было пронизано духом мужской чести, и даже президент становился совсем другим человеком, благоговеющим перед нужной вещью. Что же до Джекки, то у нее была классическая улыбка южанки, которой она, вероятно, научилась в Вирджинии, спокойный голос и улыбка, обнажающая зубы. Она почти не двигала нижней челюстью, когда говорила. Казалось, что слова проскальзывали у нее между зубами, словно крохотные жемчужины. Конечно, перспектива ланча с семерыми пилотами и их фрау ее не слишком-то воодушевляла, если воодушевляла вообще. Но никто не мог держаться добрее или внимательнее. Она пригласила Рене Карпентер прийти в гости частным образом, и они уже беседовали как две старые подруги, обо всем на свете, в том числе о воспитании детей в нынешнее время. Что уж было говорить о женах других пилотов эскадрильи… Внезапно на сцену вышла Почтенная Миссис Астронавт и оказалась на высочайших уровнях американской светской жизни, где кроме прочих наград получила и Джекки Кеннеди.

А для ребят это был настоящий рай. Конечно, ничто не изменило совершенства - в духе Эдвардса - их жизни. Просто к невыразимым контрастам жизни астронавта добавилось еще нечто новое и удивительное. Через несколько часов после ланча в Белом доме или катания на водных лыжах в Хайанис-Порт вы могли снова оказаться на Мысе, снова возвращались к выпивке-и-автомобилю в этом удивительном царстве Низкой арендной платы, снова садились в свой «корвет» и мчались по обочинам этих каменистых баптистских дорог, забирались на всю ночь в вагон-ресторан, чтобы попить кофе и подготовиться к предстоящим тренировочным полетам. И когда вы снова переходили на синтетические рубахи и широченные штаны, вас никто не узнавал, и это было даже к лучшему. Вы могли просто сидеть, пить кофе, курить и наблюдать за двумя полисменами с рациями в карманах под соседним навесом. Из рации доносился негромкий голос: «Тридцать первый, тридцать первый… Вирджил Уайли отказывается вернуться в свою комнату на Рио-Банана». И полицейские переглядывались, словно говоря: «Ну и что? Стоит ли ради этого отрываться от тарелки французского жаркого с овсяными хлопьями?» - а потом вздыхали, начинали вставать, застегивать кобуры и направлялись к двери, как раз в тот момент, когда в заведение вваливался старый нищий, местный бунтарь, пьяный как свинья. Он спотыкался, отталкивался от двери и, на согнутых ногах, падал на стул возле стойки.

– Как дела? - спрашивал он официантку. А она отвечала:

– Так себе. А у тебя?

– А у меня больше нет никаких дел, - говорил он. - Все утонуло в грязи и больше уже не поднимется.

Потом, не дождавшись ответа, повторял:

– Все утонуло в грязи и больше уже не поднимется, - а лицо официантки принимало настороженное и отстраненное выражение.

И все это заставляло вас улыбнуться, потому что вы сидели здесь и слушали оживленную вечернюю беседу пьянчуг из самого дешевого района Мыса всего лишь спустя двенадцать часов после того, как склонялись над столом в Белом доме, стараясь поймать мелкие блестящие жемчужинки слов самой знаменитой болтуньи в мире, - и каким-то образом вы неплохо существовали в обоих этих мирах. О да, это был совершенный баланс легендарного Эдвардса - Мьюрока времен Чака Йегера и Панчо Барнес… И теперь всему этому было уготовано будущее с неограниченным бюджетом.