Нужная вещь

Ученых, которым наконец позволили провести во время полета несколько экспериментов, интересовали пределы приспособляемости к невесомости. Они надеялись увидеть, каково ему будет спать, хотя не были уверены, что им удастся это узнать за время тридцатичасового полета — из-за высокого возбуждения астронавта. Но они зря беспокоились. Старина Гордо заснул во время своей второй орбиты, даже несмотря на то, что его костюм перегревался и постоянно приходилось регулировать температуру. Одним из его заданий было собирать образцы мочи через определенные интервалы. Он покорно это делал. Так как в состоянии невесомости было невозможно переливать мочу из приемников, шарики жидкости начинали плавать по всей кабине; у Гордо имелся шприц, чтобы переливать мочу из приемника в контейнер. Но шприц подтекал, и вскоре вокруг Гордо стали плавать зловонные янтарные шарики. Он периодически пытался согнать их в один большой шар, а затем вновь приступал к заданиям, включавшим эксперименты со светом и фотографией, вроде тех, что были у Карпентера. Гордо был действительно прекрасен. Он вел себя гораздо спокойнее, чем Ширра, и никто не верил, что такое возможно. Время от времени он выглядывал в окно и читал людям на земле небольшие лекции в своем стиле.

— Внизу Гималаи, — говорил он.

Казалось, ему нравится само звучание этого слова. В оклахомском произношении Гордо оно выходило очень потешным.

На девятнадцатой орбите (оставалось пройти еще три) уровень g стал нарастать, словно капсула начала вхождение в атмосферу. Более того, капсула стала вращаться, как при спуске в атмосферу для увеличения устойчивости. Автоматическая контрольная система начала производить операции спуска, хотя капсула по-прежнему находилась на орбите и ничуть не уменьшила скорости. Электрическая система давала сбои. На следующей, двадцатой, орбите пропали все показания положения. Это означало, что Купер должен был выравнивать капсулу вручную. На предпоследней, двадцать первой, орбите автоматическая система полностью вышла из строя. Куперу теперь предстояло устанавливать угол атаки капсулы вручную, ориентируясь по горизонту; кроме того, надо было сохранять устойчивость капсулы по трем осям — крена, вращения и рыскания, — с помощью ручного регулятора, а также вручную включать тормозные двигатели. Тем временем из-за электрических неполадок что-то случилось с кислородным балансом. В капсуле, а также внутри костюма и шлема Купера, начала накапливаться двуокись углерода.

— Да, дела немного ухудшились, — сказал Гордо.

Это был тот самый старый добрый тягучий говорок. Гордо произнес эти слова, как пилот пассажирских авиалиний, который, только что чудом избежав двух неизбежных столкновений и оказавшись наконец в поле зрения радаров и диспетчерской башни, говорит по внутренней связи: «Леди и джентльмены, мы приближаемся к Питтсбургу и хотим воспользоваться возможностью поблагодарить всех летающих американцев. Надеемся вскоре увидеть вас снова». Это был Йегер второго поколения. Купер чувствовал себя неплохо. Он знал, что внизу все сходят с ума от беспокойства. Но разве не этого всегда хотелось ему и другим парням? Им хотелось полностью осуществить вхождение в атмосферу вручную, стать настоящими пилотами проклятой капсулы, а инженеры всегда содрогались при одной этой мысли. Что ж, теперь у них нет другого выбора, а у него есть еще рычаги управления. Кроме того, во время своей последней орбиты ему придется держать капсулу под нужным углом на глаз, на ночной стороне Земли, а затем, вскоре после того, как он выйдет на свет над Тихим океаном, включить тормозные двигатели. Ничего страшного. Просто добавить всему этому немного спортивного духа, вот и все. И Гордо выровнял капсулу, нажал кнопку включения тормозных двигателей и приземлился на воду даже ближе к авианосцу «Кирсейдж», чем Ширра.

Никто не мог отрицать это… Братья, старые или новые, не могли этого не видеть: когда подули злые ветры, старина Гордо показал всему миру нужную вещь в чистом виде.

Следующую неделю Гордо был самым знаменитым из всех астронавтов, за исключением разве что самого Джона Гленна. Старина Гордо, которого собратья всегда считали замыкающим шествие… Он ехал на заднем сиденье лимузина, а парад следовал за парадом. Гонолулу, Какао-Бич, Вашингтон, Нью-Йорк… И какие это были парады! Парад с забрасыванием серпантином в Нью-Йорке был одним из крупнейших: того же размаха, что и чествование Гленна, с транспарантами вдоль дороги, на которых было написано что-нибудь вроде «Гордо Купер — просто супер!» — буквами высотой в три-четыре фута. Более того, он выступал на объединенном заседании Конгресса, как Гленн. «Образцовый полет» вроде полета Ширры таким и оставался, но в нем не было ничего от фильма ужасов, что могло бы захватить воображение. А Гордо был, кроме того, первым американцем, который провел в космосе целый день и сравнял счет в игре с Советами. Звание героя поединка казалось гораздо почетнее, чем когда-либо.

15. ПУСТЫНЯ