Нужное время

Тут из—за спины мужчины появились двое верзил в штатском. У лейтенанта замерло сердце. И еще, будто ледяной кулак с силой сжал внутренности. Он увидел Ее. Эти двое вели Ее под руки. Лицо девушки было неестественно бледным, в нем не осталось ни кровинки. Голубые глаза были широко раскрыты. Такими Ее глаза он никогда не видел прежде. Страх парализовал девушку настолько, что этим двоим приходилось Ее практически волочь. И еще лейтенант заметил в руке у одного из конвоиров объемный узел. Это была их скатерть. Они часто собирались на кухне за большим дубовым столом, Ее мать покрывала стол этой скатертью, и они вместе допоздна гоняли чаи. Такая обыкновенная белая скатерть в бледно-розовую клетку. Мать обменяла эту скатерть на базаре за полфунта сахару. Они еще тогда смеялись. «Зачем, мол, скатерть, если за ней и чаю не с чем попить». Теперь лейтенант смотрел на этот белый ком. В узле проступали очертания книг, на нем был виден след от сапога и кажется пятнышко крови.

Она посмотрела на лейтенанта, и он понял, что, несмотря на состояние близкое к обмороку, девушка его узнала. В глазах теперь читалась боль. Рот Ее исказился в безмолвном крике. Лейтенант и не подозревал, что Она может быть такой некрасивой. Конвоиры потащили девушку к машине. Лейтенант сделал шаг в Ее сторону, но мужчина в черном плаще преградил ему путь.

– Какие-то вопросы, лейтенант?

– Н – нет.

– Вот и ступайте. Ступайте! – И этот жесткий взгляд опять полоснул прямо по сердцу. Лейтенант отвел-таки глаза.

Он оглядел двор. Все было как обычно. Будто бы ничего не произошло. Дворник и старуха о чем-то шептались, исподтишка поглядывая в сторону машины. Детишки копались в песочнице, как ни в чем не бывало. Равномерно и самодовольно урчал двигатель. Лейтенант повернулся и направился к подъезду. Плечи его опустились. Чемоданчик вдруг налился свинцом. Он сделал еще шаг, задержался. Медленно повернул голову. Они затаскивали Ее в машину. Она молчала. И только смотрела на лейтенанта. Ей было безразлично, что один из конвоиров выкручивает Ей руки. Она улыбнулась и кивнула лейтенанту. Улыбка получилась слабой, еле заметной, но это была Ее улыбка. Он грустно улыбнулся, и кивнул в ответ.

– Эйн момент! — Они настолько были увлечены работой, что одновременно вздрогнули, услышав этот окрик, эхом отдавшийся во дворе. Эхо долго блуждало, ударяясь о кирпичные стены, пока не затерялось среди верхушек деревьев. Старший, уже садившийся было в ЗиС, оглянулся. Лейтенант стоял, широко расставив ноги, и смотрел весело и бесстрашно. В глазах его горели озорные искорки. Он широко улыбался. Теперь все смотрели на лейтенанта на миг замерев. Во дворе повисла тишина. Лишь тарахтел мотор, да ветер колыхал сушившееся белье и полы новенькой шинели.

– Эйн момент. – Произнес лейтенант уже тихо, разжал правую руку, и отпустил чемодан. Старший следил взглядом за чертовски медленным падением чемодана, а когда тот, наконец, цокнув металлическими уголками, грохнулся об асфальт, поднял глаза. Лейтенант стоял в той же позе, но в правой руке его блестел восьмизарядный ТТ. Старший удивленно отрыл рот. Незажженная папироса повисла на губе, помедлила мгновенье, и соскользнула вниз. Лейтенант видел метаморфозы, которые происходили с лицом этого монстра в кожаном плаще. Он видел испуг на этом уродливом лице. Он наслаждался. Ему стало легко и смешно.

– Вот так-то, – ухмыльнулся он, и начал стрелять…