Нужные вещи

Они выжидающе наблюдали, как водитель выключил зажигание и открыл дверцу. Из темных внутренностей «челленджера» появилась нога, обутая в высокий потертый армейский ботинок. За ботинком начиналась черная и тоже весьма потрепанная джинса. Спустя мгновение водитель вылез наружу, снял темные очки, повесил их на ворот рубашки и лениво огляделся по сторонам.

— Ого, — сказал Генри. — Похоже, нам выпала плохая карта.

Билл Фуллертон оторвался от спортивного раздела газеты, и у него слегка отвисла челюсть.

— Туз Мерилл, — сказал он. — Чтоб мне провалиться.

— Какого черта он тут делает? — раздраженно спросил Генри. — Я думал, что он в Микеник-Фоллс, живет там по-ихнему.

— Хрен его знает, — сказал Билл и снова оттянул нижнюю губу. — Ты глянь на него! Серый, как крыса, и, наверное, в два раза злее. Сколько ему лет, Генри?

Генри пожал плечами:

— Больше сорока и меньше пятидесяти, точно не знаю. Да кому какая разница? Добра от него не жди.

Как бы услышав его, Туз повернулся лицом к витрине и медленно и насмешливо помахал им рукой. Двое парикмахеров недовольно зафыркали и что-то забубнили, как две старые девы, до которых дошло, что тонкий оценивающий свист, исходящий из бильярдной, предназначался именно им, а не кому-то другому. Туз засунул руки в карманы джинсов и вразвалку пошел по улице — человек, обладающий всем временем мира и всей крутизной обозримой вселенной.

— Как думаешь, может, стоит позвонить шерифу Пангборну? — спросил Генри.

Билл Фуллертон еще раз оттянул нижнюю губу.

— А оно тебе надо? Он и сам скоро узнает, что Туз вернулся в город.

Они молча смотрели вслед Тузу, пока тот не скрылся из виду.

7

Наблюдая, как Туз прогуливается по тротуару, никто никогда бы не догадался, что у этого человека отчаянная проблема. Та же проблема, что и у Бастера Китона, только еще покруче: Туз задолжал кое-кому нехилую кучу денег. Если быть точным, больше восьмидесяти тысяч. Но худшее, что могли сделать кредиторы Бастера, — это посадить его за решетку. А вот если Туз не вернет деньги, причем очень скоро, скажем так, к первому ноября, его кредиторы уложат его в землю.

Мальчишки, которых Туз Мерилл когда-то терроризировал — ребята вроде Терри Дачампа, Криса Чамберса и Верна Тессио, — узнали бы его с первого взгляда, несмотря на седеющие волосы. В те годы, когда Туз работал на местной текстильной фабрике (закрывшейся пять лет назад), все было еще не так плохо. Тогда его хобби было пиво и мелкие кражи. Из-за первого он прилично набрал вес, а из-за второго удостоился пристального внимания старого шерифа Джорджа Баннермана. Потом Туз открыл для себя кокаин.

Он ушел с фабрики. Сбросил пятьдесят фунтов, сидя на больших — очень больших — дозах, и в итоге совершил ограбление первой степени. Его финансовая ситуация начала колебаться вверх-вниз с гигантской амплитудой, с которой знакомы лишь оптовые маклеры на бирже и кокаиновые дилеры. Он мог начать месяц на полном голяке, а закончить его с суммой в пятьдесят — шестьдесят тысяч долларов, зарытой где-нибудь под корнями засохшей яблони за его домом в Кранберри-Боуг. Сегодня он мог шикарно отобедать в дорогом французском ресторане у «Мориса», а завтра — давиться макаронами и высохшим сыром у себя в трейлере. Все зависело от рынка и снабжения, потому что Туз, как и большинство продавцов кокаина, был одновременно своим самым любимым и преданным покупателем.

Где-то через год после того, как новый Туз — длинный, тощий, сутулый, уже седеющий — наконец перерос свои комплексы, от которых избавлялся с тех пор, как расстался с системой среднего образования, он встретил двух парней из Коннектикута, которые торговали оружием и взрывчаткой. Туз сразу их заприметил. Как и он сам, братья Корсон были своими самыми любимыми и преданными клиентами. Они предложили Тузу быть их эксклюзивным представителем в центральном Мэне, и он с благодарностью принял это предложение. Это решение было не более деловым, чем решение торговать кокаином. Если в этом мире и было что-то, что Туз любил больше автомобилей и марафета, то это было оружие.

Как-то раз во время очередного финансового кризиса он решил повидать своего дядюшку, которому была должна половина города и который, по слухам, как сыр в масле катался. Туз не видел причины, почему бы дядюшка отказался дать ему заем; он был молод (ну… сорок восемь… относительно молод), у него были какие-то перспективы, и к тому же он — кровный родственник.

Его дядя, однако, имел совершенно другой взгляд на вещи.

— He-a, — сказал Реджинальд Марион Мерилл по прозвищу Папаша. — Я знаю, откуда ты берешь деньги… когда они у тебя есть. С этой белой дряни.

— Ой, дядя Реджинальд…