Нужные вещи

— Нет, никаких «Э-э, Полли». — У нее на щеках выступили яркие пятна. Частично ее злость была обусловлена очень простой и понятной причиной: в воскресенье она чувствовала себя точно так же, как и Алан сейчас. С тех пор что-то случилось, что-то в ней изменилось, и примириться с этой переменой было нелегко. — Эта штука работает. Я знаю, что это глупо, невозможно… но это так! В воскресенье утром, когда пришла Нетти, я ужасно страдала. Я уже всерьез задумывалась о том, что эту проблему можно решить только одним по-настоящему действенным способом. Двойной ампутацией. Вот как мне было больно… Алан, я действительно думала: «Ну конечно же, ампутация! Как же я не подумала об этом раньше? Это же так просто!» А теперь, буквально через два дня, я чувствую только «фантомную боль», как называет ее доктор Ван Аллен, да и та уже отступает. Я помню, как год назад я целую неделю просидела на диете из одного неочищенного риса… только потому, что она могла бы помочь. Чем это хуже?

По мере того как она говорила, злость постепенно уходила из ее голоса, и под конец она уже почти умоляла.

— Не знаю, Полли. Правда не знаю…

Она раскрыла ладонь, придерживая ацку большим и указательным пальцами. Алан наклонился, чтобы получше ее рассмотреть, но больше не пытался дотронуться. Ацка представляла собой небольшой серебряный кулончик в виде неправильного шара. Малюсенькие отверстия, не больше газетного растра, пронизывали всю нижнюю половину. Кулон ярко блестел в лучах солнца.

Пока Алан смотрел на ацку, его охватило странное, необъяснимое чувство: эта штука ему не нравилась. Совсем не нравилась. Он едва сдерживался, чтобы не сорвать кулон с цепочкой и не выкинуть их в окно.

Да, конечно! Замечательная идея, мужик! Сделаешь это и будешь потом собирать выбитые зубы сломанными руками.

— Иногда я вроде бы чувствую, как там внутри что-то движется, — улыбаясь, сказала Полли. — Как в мексиканских прыгающих бобах. Глупо, правда?

— Не знаю.

С нехорошим предчувствием он наблюдал, как Полли прячет ацку обратно под блузку… но как только ацка пропала из виду, и пальцы Полли — непривычно гибкие, надо признать, — стали застегивать блузку, это предчувствие тут же угасло. Зато подозрение, что мистер Лиланд Гонт пытается обмануть женщину, которую он, Алан, любит, росло как на дрожжах… и если это правда, то она далеко не единственная, кого хотел обмануть мистер Гонт.

— А ты не думала, что дело вовсе не в этой штуке? — Он говорил, тщательно подбирая слова, с осторожностью человека, который пытается перейти бурный поток по скользким камням. — У тебя и раньше бывали ремиссии.

— Бывали, знаю. — Полли начала терять терпение. — Это все-таки мои руки.

— Полли, я просто пытаюсь…

— Я знала, что ты скорее всего воспримешь все именно так, как сейчас. Но факты говорят сами за себя, Алан. Я знаю, что такое ревматическая ремиссия, и, дорогой мой, это не совсем то. Лет пять или шесть назад у меня бывали периоды улучшения, но так хорошо я не чувствовала себя даже в лучшие из них. Сейчас все по-другому. Это похоже на… — Она запнулась и как-то странно взмахнула руками. — Это как вновь стать здоровой. Я не надеюсь, что ты поймешь, что я имею в виду, но объяснить лучше я вряд ли смогу.

Алан хмуро кивнул. Он понял, о чем она говорила, и понял, что она была искренна. Может быть, ацка раскрыла какие-нибудь лечащие центры в ее мозгу. Интересно, такое вообще возможно, если учесть, что природа ее болезни была не психосоматической? Розенкрейцеры думали, что такое случается сплошь и рядом. Так же считают и миллионы людей, купивших книгу Рона Хаббарда «Дианетика». Алан не имел на этот счет определенного мнения, но он знал одно — ему ни разу еще не встречался слепец, прозревший благодаря сосредоточенным размышлениям, или раненый человек, остановивший кровотечение усилием воли.

И еще у него было стойкое ощущение, что здесь что-то не так. Что-то во всей этой ситуации плохо пахло. Даже воняло, как тухлая рыба, пролежавшая три дня на солнце.

— Давай прекратим этот спор, — сказала Полли. — Я стараюсь не злиться на тебя, и меня это изматывает. Пойдем со мной. Сам поговоришь с мистером Гонтом. Все равно тебе пора с ним познакомиться. Может быть, он объяснит, как работает этот талисман: что он делает… и чего не делает.

Алан опять посмотрел на часы. Без четырнадцати минут три. Он уже был готов согласиться на ее предложение и оставить Брайана Раска на потом. Но застать паренька на пути из школы — вне дома — казалось правильнее всего. Когда рядом не будет матери, которая взовьется, как львица, защищающая своего детеныша, будет перебивать или даже советовать сыну молчать, Алан сможет добиться ответов на свои вопросы. Да, видимо, так и придется сделать: если выяснится, что ее сыну есть что скрывать, или миссис Раск просто подумает, что ему есть что скрывать, тогда получить нужную информацию станет практически невозможно.