Нужные вещи

Но все же он медлил. Стоял у витрины и водил по стеклу грязными загрубевшими пальцами, как ребенок перед магазином игрушек. Слабая улыбка тронула уголки его губ. На пропитом лице Хью Приста эта мягкая улыбка казалась совсем неуместной. А потом где-то на Смотровой пару раз громыхнула машина, как будто выстрелы разрезали влажный воздух, и Хью очнулся.

На хрен, на хрен. О чем ты думаешь?!

Он отвернулся от витрины и направился к дому, если можно назвать домом ту двухкомнатную лачугу с пристроенным сараем, в которой он живет. Проходя под навесом, он посмотрел на дверь… и снова остановился.

На двери висела табличка с надписью:

ОТКРЫТО

Словно во сне, Хью взялся за ручку и повернул ее. Дверь легко подалась. Над головой звякнул маленький серебряный колокольчик. Впечатление было такое, что звук доносился откуда-то издалека.

Посреди магазина стоял человек. Он орудовал щеткой из перьев, смахивая пыль с прилавка, и что-то тихонечко напевал себе под нос. Услышав звон колокольчика, он повернулся к Хью. Его, похоже, нисколько не удивило, что кто-то пришел в магазин в десять минут одиннадцатого, вечером в среду. Хью не сумел разглядеть лица человека за прилавком, но его глаза он увидел отчетливо, и они поразили его. Даже не карие, а абсолютно черные, как у индейца.

— Парень, ты забыл перевернуть табличку на дверях, — услышал Хью собственный голос.

— Нет, вовсе нет, — вежливо отозвался мужчина. — Я, знаете ли, плохо сплю, и иногда долго не закрываюсь. А вдруг кто-нибудь да заглянет из поздних прохожих… вот как вы, например… и что-нибудь себе приглядит. Не хотите войти осмотреться?

Хью Прист вошел в магазин и закрыл за собой дверь.

7

— Там у вас лисий хвост… — начал Хью, запнулся, откашлялся, прочищая горло, и попробовал еще раз. Но вместо нормальных слов выходило какое-то хриплое, неразборчивое бормотание: — Там у вас лисий хвост в витрине.

— Да. — Хозяин кивнул. — Очень красивый, правда?

Он держал щетку перед собой и с интересом смотрел на Хью поверх букета из перьев, скрывавших нижнюю половину его лица. Хью не видел его рта, но был уверен, что тот улыбается. Обычно его напрягало, если кто-то — и особенно человек незнакомый — улыбается при разговоре с ним. Хотелось сразу же дать по морде. Однако сегодня его это не раздражало. Может быть, потому, что сегодня он принял всего половину своей обычной дозы.

— Да, — согласился Хью. — Он просто роскошный. Когда я был маленьким, у отца был кабриолет с таким же вот лисьим хвостом, прикрепленным к антенне. В этом убогом городишке никто не верит, что когда-то и я был ребенком, но это действительно так. Как и все.

— Конечно. — Хозяин пристально смотрел на Хью, и — странная вещь — Хью казалось, что его глаза растут и становятся все больше и больше, заполняя собой все пространство. Хью не мог отвести от них взгляда. От слишком долгого контакта «глаза в глаза» ему тоже обычно хотелось набить собеседнику морду. Но сегодня такого желания не возникло.

— Я тогда думал, что лисий хвост — самая роскошная вещь в мире.

— Конечно.

— Роскошно — так мы тогда говорили. Не то что сейчас: круто. Или: кайфово… я вообще не понимаю, что это за хрень собачья.

Хозяин «Нужных вещей» ничего не ответил на это. Он просто молча смотрел на Хью Приста своими черными индейскими глазами через листву метелки из перьев.

— Как бы там ни было, я хочу его купить. Он продается?

— Конечно, — в третий раз произнес Лиланд Гонт.

Хью почувствовал облегчение и внезапную радость. У него вдруг появилась уверенность в том, что все будет в порядке — абсолютно все. Что в общем-то было безумием чистой воды: в Касл-Роке и трех ближайших городах трудно было бы найти человека, которому он не был должен денег, уже полгода он висел на волоске под угрозой увольнения, его «бьюик» держался на ходу лишь святыми молитвами… и все же, все же, все же…

— Сколько? — спросил Хью. Он впал в легкую панику, потому что не знал, хватит ли у него денег. Или еще того хуже: хвост будет стоит немерено, но он все-таки наскребет необходимую сумму завтра или послезавтра, а потом вдруг окажется, что хвост уже продан.

— Ну, так сразу не скажешь. Это зависит…

— От чего?

— От того, сколько ты готов заплатить.

Словно во сне, Хью достал из заднего кармана свой потертый бумажник.

— Убери это, Хью.

Разве я называл ему свое имя?

Он не помнил, но бумажник убрал.

— Выворачивай карманы. Прямо сюда, на прилавок.

Хью вытащил из карманов все. Складной нож, упаковка мятных леденцов, зажигалка «зиппо», около полутора долларов мелочью, пересыпанной табаком. Монеты звякнули о стекло.

Мужчина нагнулся над прилавком и исследовал кучку.

— Вполне подойдет, — сказал он и провел щеткой по этой скудной коллекции. Когда он убрал ее, на прилавке остались нож, зажигалка и конфеты. Все монеты исчезли.

Хью наблюдал за происходящим без всякого удивления. Он молчал, как говорящая игрушка с севшими батарейками. Высокий мужчина сходил к витрине, вернулся с лисьим хвостом и положил его на прилавок рядом с маленькой кучкой вещей из карманов Хью.