Нужные вещи

Звонок прозвенел, когда Полли, погруженная в размышления, находилась на работе, в закусочной. Норвилль, повар, неоднократно пытавшийся в те времена залезть к ней в трусики, несколько раз окликнул ее, держа в руках трубку. Он все повторял:

— Полли, полиция. Они хотят с тобой поговорить. Полли — это звонят из полиции. Тебя спрашивают.

Они и в самом деле хотели с ней поговорить, так как вытащили тела женщины и ребенка из задымленной квартиры на третьем этаже жилого дома. Оба обгорели до неузнаваемости. Что это за ребенок они знали, знали бы и кто женщина, если бы Полли в это время не находилась на работе.

Три месяца после смерти Келтона Полли продолжала ходить на работу. Одиночество, охватившее ее, было настолько мучительным, что она постоянно находилась в полубезумном состоянии; настолько глубоким и всеобъемлющим, что она едва ли понимала до конца, как тяжело страдает. Наконец, она написала письмо отцу с матерью, сообщив, что находится в Сан-Франциско, родила ребенка и что ребенка с ней нет. Даже под угрозой расстрела она не сообщила бы большего. Возвращение домой не входило в ее планы, в сознательные планы, но подспудно она чувствовала, что если не восстановить былые связи, душа начнет отмирать, сохнуть, как сохнет огромное дерево, начиная с верхних молодых ветвей, при недостатке влаги.

Мать ответила сразу на то почтовое отделение, которое указала Полли в конце письма и умоляла ее вернуться в Касл Рок… вернуться домой. В конверт она вложила чек на семьсот долларов. В меблированной квартире, где жила Полли после смерти Келтона, было душно, и она бросила укладывать чемодан, чтобы глотнуть воды. Утоляя жажду, она вдруг поняла, что собирается возвращаться только потому, что об этом просит — умоляет — мать. Раньше она об этом не думала, что наверняка было ошибкой. Это как раз тот момент, который требовал семь раз промерить, прежде чем отрезать, чего не случилось с Дюком Шайеном, и что повлекло за собой все остальные беды.

Тогда она присела на свою узкую девичью кровать и задумалась. Думала она долго и усиленно. Наконец села к столу и написала матери ответное письмо. Оно было совсем короткое, в полстраницы, но писала его Полли четыре часа кряду.

«Я хотела бы вернуться или во всяком случае попытаться это сделать, — писала она. — Но я не желаю перемалывать старые кости и пережевывать старую жвачку. Не уверена, что чего я хочу — начать новую жизнь на старом месте — возможно в принципе, но согласна проверить. Поэтому предлагаю: давай некоторое время просто переписываться. Мы с тобой, и мы с отцом. Я заметила, что в письмах труднее сердиться и выходить из себя, так что давай побеседуем некоторое время таким образом, прежде чем встретимся лично».

Беседовали они с полгода, пока в один прекрасный день, в январе 1973 года, мистер и миссис Чалмерс не подошли к двери в квартиру Полли. Они устроились в отеле Марк Хопкинс, заявили родители, что без нее из Сан— Франциско не уедут.

Полли обдумывала происшедшее, пройдя через всю географию чувств: гнев, что они такие самоуверенные, насмешку над тем, каким трудом, с потом, выступившим на лбу, и наивностью при этом, дышала их самоуверенность, панику от того, что вопрос, который она так тщательно обходила даже в собственных мыслях, может встать с жестокой неотвратимостью.

Она пообещала пойти с ними пообедать — не более — а остальные решения могут подождать. Отец сказал, что номер в отеле снял всего на одну ночь. Тогда тебе придется продлить резервацию, спокойно посоветовала Полли.

Ей хотелось как можно дольше и обстоятельнее поговорить с ними, прежде чем принять окончательное решение — нечто вроде более тщательного тестирования, чем то, которое она проводила в письмах. Но этот вечер оказался единственным и последним, когда она видела своего отца живым и большую его часть она провела в ярости на него.

Старые предметы спора, которые так легко обходились в письмах, возникли вновь еще до того, как были выпиты предобеденные стаканы вина. Поначалу это были всего лишь вспышки, но по мере того, как отец продолжал пить, вспышки переросли в пожар. Огонь разгорелся после того, как отец сказал, что Полли наверняка получила хороший урок и теперь пора все поставить на свои места. Миссис Чалмерс прекрасно справилась с работой поддувала, задав своим спокойным доброжелательным тоном один единственный вопрос: а где ребеночек, Полли? Скажи нам хотя бы это. Ты, наверное, отдала его в Святой Приют?

Полли с этими голосами была очень давно и очень хорошо знакома. Отец демонстрировал желание восстановить контроль над ситуацией. Любой ценой, но восстановить. Мать демонстрировала любовь и заботу единственным способом, который ей был известен — требуя информацию. Оба голоса, такие знакомые, любимые когда-то, разворошили угомонившееся было негодование.

Они ушли из ресторана не доев горячее блюдо, и на следующий день мистер и миссис Чалмерс отправились назад в Касл Рок одни.