Нужные вещи

ТОЛЬКО ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ. И все же он видел, ненароком, не задумываясь всерьез, как из этого магазина выходили люди.

Значит, они туда и входили тоже. Всю неделю подряд. Не толпами, конечно, но, судя по всему, мистеру Гонту такой стиль торговли был по душе, каким бы странным это не казалось. Иногда покупатели появлялись группами, но чаще всего поодиночке, как теперь вспоминал Алан, возвращаясь к самому началу деятельности магазина, день за днем. А разве не так ведут себя ушлые коммивояжеры? Вылавливают тебя один на один, загоняют в угол, улещивают, умасливают, запудривают мозги, а потом заставляют по сходной цене приобрести в частную собственность Линкольн Туннель.

– Алан? – Полли легонько постучала костяшками пальцев по его лбу. Ау! Где ты?

Он взглянул на нее и улыбнулся.

– Я здесь, Полли.

На ней был темно-синий джемпер с такого же цвета шейным платочком, который она повязала перед началом похорон. Теперь же платочек был развязан и Полли расстегивала две верхние пуговки белой блузки, надетой под джемпер.

– Еще, – подзуживал он. – Мы требуем полного стриптиза.

– Хватит, – наигранно-сурово произнесла Полли. – Мы находимся в самом центре Мейн Стрит, а на часах половина третьего дня. И к тому же мы с тобой возвращаемся с кладбища, позволь напомнить.

Алан удивился.

– Неужели уже так поздно?

– Если полтретьего – поздно, то – поздно.

Она постучала пальцем по его запястью.

– Ты когда-нибудь смотришь на ту вещь, которую носишь на этом месте?

Алан взглянул, куда ему указали, и решил, что теперь уже ближе к без двадцати три, чем к половине. Уроки в школе заканчиваются в три. Если он хочет успеть к тому времени, когда выйдет Брайан Раск, надо ехать немедленно.

– Дай-ка мне взглянуть на твой амулет, – попросил он. Полли вытянула из-под блузки цепочку с азкой и держала ее на ладони, но как только Алан потянулся, чтобы дотронуться, сразу сжала пальцы.

– Э-э-э… знаешь, лучше не надо трогать.

Полли улыбалась, но Алан понял, что она испугалась его порыва.

– Может нарушиться связь или что-нибудь в этом роде.

– Господи, Полли, ну что за чушь! – Алан почувствовал, что раздражен.

– Слушай, давай поговорим откровенно. Хочешь? – В голосе снова появилась гневная нотка. Полли пыталась ее сдержать, но она никуда не желала деваться. – Тебе говорить легко. У тебя дома нет специального телефонного аппарата с большими кнопками и тебе не выписывают огромные дозы перкодана.

– Эй, Полли! Это…

– Никаких «эй, Полли». – На скулах у нее зацвели красные пятна.

Частично этот гнев, подумает она позже, возник потому, что еще в воскресенье она чувствовала и думала так же, как Алан сегодня. С тех пор многое изменилось, и справиться с этой переменой она была не в силах.

– Эта штука работает. Я понимаю, что кажусь тебе сумасшедшей, но она работает. В воскресенье утром, когда ко мне пришла Нетти, я была в агонии.

И начинала подумывать о том, что единственный выход из положения ампутация. Боль была так ужасна, Алан, что мысль об ампутации вызвала лишь удивление. Типа: «Ампутация, ха! Как это я раньше об этом не подумала? Это ведь так просто!». Прошло два дня, и я чувствую то, что доктор Ван Аллен называет «остаточными явлениями», и, кажется, они тоже постепенно проходят.

Помню, как год назад я просидела целую неделю на рисовой диете, потому что говорили, это может помочь. Разве это не то же самое?

Гнев, по мере того, как Полли говорила, проходил и теперь она смотрела на него почти умоляюще.

– Я не знаю, Полли. Право, не знаю.

Она разжала пальцы и держала теперь азку кончиками большого и указательного. Алан склонился поближе, чтобы разглядеть, но дотронуться на этот раз не посмел. Маленький серебряный предмет, круглой формы. Нижняя часть испещрена крошечными дырочками, не более игольного ушка. Вещица тускло поблескивала в солнечном свете.

И чем больше он разглядывал ее, тем больше она ему не нравилась. Ну совсем не нравилась. Ни в какую. Он подавлял в себе неистребимое желание сорвать ее с шеи Полли и выбросить через открытое окно.

Ничего себе желание! Только попробуй и можешь проститься с хорошей жизнью на веки вечные.

– Иногда кажется, что там внутри что-то шевелится, – с улыбкой говорила Полли. – Что-нибудь вроде мексиканского прыгающего горошка.

Смешно, правда?

– Не знаю.

Он смотрел, как она прячет амулет обратно за вырез блузки, и чувство неприятия росло, но стоило вещице исчезнуть, и от одного вида, как Полли легко и свободно, этого отрицать никак нельзя, застегивает пуговицы, оно стало уходить. Не пропадало только подозрение, что мистер Лилэнд Гонт водит за нос его любимую женщину, а если так, то наверняка не только ее одну.

– А тебе не кажется, что тут может быть что-то другое? – Он вел себя теперь с осторожностью человека, переходящего ручей по скользким валунам. У тебя и раньше случались ремиссии.

– Конечно, – согласилась Полли с некоторой настороженностью. – Я сама все про свои руки знаю.

– Полли, я просто пытаюсь…