Нужный образ

Потом адвокат Барни попросил разрешения для клиента зачитать для протокола заявление. Это было разрешено. Барни надел очки в роговой оправе и начал читать нескончаемое заявление.

Начиналось оно так:

— Как урожденный нью-йоркец, я всю жизнь играл активную роль на нью-йоркской и национальной политической арене. Мой отец до меня играл активную роль в организациях демократической партии, и он оставил мне в наследство преданность моей партии, которой я горжусь. Мне нет нужды напоминать комитету мою позицию во время последнего национального конвента и последующих президентских выборов.

Барни расчетливо напомнил партийным лидерам о своей позиции и силе. Потом он принялся пересказывать всю свою политическую карьеры, с того времени, как он впервые появился в атлетической комиссии штата, созданной губернатором, а потом стал секретарем и председателем в избирательном комитете Таммани-Холла. Он описал основание Таск-Клуба, само собой, опустив роль, сыгранную семьей Маккулов, и принялся описывать самого себя, как единственного человека, осознавшего тяжесть и трагичность положение меньшинства которые наводнили Вест-Сайд Манхэттена. Он зачитывал благодарственные письма, представил фотографии галантного молодого офицера негра, для которого он добился назначения в Вест-Пойнт^{129} и который позднее погиб во Вьетнаме.

Потом он начал восхвалять Джина Абернети и других молодых негров, которые помогали меньшинствам в больших городах, и, конечно, он обвинял тех политиков, которые, в отличие от него, игнорировали бедных и беспомощных.

Это была блестящая речь, и если бы вы не знали Барни, полагаю, вы могли бы всему поверить.

Келли слушал, пока Барни не кончил. Потом он начал задавать вопросы, позволяя Маллади описывать шаг за шагом свою дружбу с Абернети.

В. Он был вашей доверенной правой рукой, не так ли?

О. Я ничего не мог без него сделать. Это был замечательный молодой человек с большим будущим, конгрессмен.

В. Вы говорите, что ничего не могли без него сделать. Так что именно он делал?

О. Миллион вещей. Он всегда был там, где я этого хотел.

В. Это не ответ на вопрос. Я хочу знать, что конкретно он делал.

О. Он управлялся с делами.

В. Например?

О. Ну, например, кто-нибудь приходил в клуб и говорил, что не может получить тепло в квартире. Тогда я давал Джину поручение заняться этим делом.

В. Что он делал?

О. Звонил в канцелярию комиссара и сообщал, что у женщины нет отопления.

В. Ага, комиссару?

О. Мы всегда работали с комиссаром, конгрессмен.

В. Другими словами, Абернети выполнял ваши политические поручения?

О. Никто не занимался политикой Барни Маллади, кроме самого Барни Маллади.

В. А как насчет нечестного бизнеса, мистер Маллади? Могли бы вы назвать мистера Абернети своим посредником с преступным миром?

Маллади был ошеломлен, но его адвокат вскочил на ноги, выкрикивая возражения.

Келли бросил на него мрачный взгляд и взял в руки заявление Абернети.

— Здесь у меня имеется заявление, подписанное и заверенное Юджином Абернети, которое я сейчас зачитаю, — сказал он.

Я читал и перечитывал заявление Абернети, оно было уничтожающим. Он в деталях описывал, как и когда его отправляли в Лоуренс для строительства их машины, долю Барни в каждом воровстве, совершенном в этом прогнившем городе. Абернети рассказывал о встречах, называл имена, даты, описывал убранства номеров отелей, мотелей и клубных помещений. Он также рассказывал, как каждый месяц он доставлял чемоданчик с деньгами в маленькую контору строительной кампании в Вест-Сайде Манхэттена.

Пока Келли читал, ярко-красная волна поднималась от воротничка Барни.

Его адвокат сначала слушал, не веря самому себе, потом вновь вскочил.

— В свете вашего собственного заявления, конгрессмен, о том, что свидетель, выступающий перед вашим комитетом, не должен рассматриваться как обвиняемый, я настаиваю, чтобы заявление от мертвого человека, который уже не сможет стать объектом перекрестного допроса, не рассматривалось! — выкрикнул он. — Мой клиент один из наиболее известных людей в американской политике, и я считаю, что множество людей может быть объединено общей целью без необходимости подозревать их в чем-то дурном.

— Предположим, мы рассматриваем сами факты, адвокат, — произнес Келли. — Если они покажут, что мистер Маллади не является вором и позором американской политики, я публично извинюсь перед ним.

— Я напомню вам это, сэр.

В. Мистер Маллади, вы отрицаете, что встречались с этими людьми?

О. Отрицаю. Если Абернети вел с ними какие-либо дела, то я об этом не знал.

В. Иными словами, вы полагаете, что мистер Абернети действовал на свой страх и риск?

О. Мне очень не хочется говорить подобные вещи о погибшем молодом человеке, но по всему получается, что он… вор.

В. Вы никогда не получали денег от незаконных предприятий в Лоуренсе?

О. Нет, сэр.

В. И вы никогда не получали денег для компании, в которой у вас есть интерес?

О. Нет, сэр.

В. Вы никогда лично не звонили начальнику полиции штата и не просили его не наваливаться на букмекеров в Лоуренсе?

О. Нет, сэр.