Ныне и присно

ЧТО? Лавина гнева погребла под собой нерешительность. Ноги сами перенесли через заборчик.

— Эй, говнюк! Пшел на хер отсюда! — бас урчал, как полное газов брюхо.

Тимша не ответил. Не смог — челюсти свело судорогой, из закушенной губы по подбородку струилась кровь.

— Оглох, сука?!

Из темноты выдвинулась слоновья туша. Шеи у громилы не было, голова перезревшей грушей растеклась по жирным плечам. В свете далеких фонарей стало видно как студенисто подрагивают брылястые щеки. Заплывшие глазенки косили в разные стороны, отчего казалось, будто громила высматривает кого-то за тимшиной спиной.

— Тебе, что, десять раз повторять?!

Похожая на раскормленного осьминога пятерня неторопливо, предвкушающе потянулась к вороту тимшиной куртки — смять, придушить, чтоб тупорылый пацан ножонками в воздухе подрыгал!.. Жесткая, привыкшая к веслу и топору рука помора остановила движение, резко крутнула… Послышался негромкий треск. Левый глаз громилы неверяще повернулся к мокрой тряпкой обвисшей кисти, правый бессмысленно уставился в пространство. Толстые губы скривились в ожидании боли. Весь вид детины олицетворял тягостное недоумение: «Как же так? Ведь я же больше, здоровее!..» Впечатанный в низенький лоб кулак поставил точку на размышлениях. Туша качнулась и рухнула. Плашмя, подрубленным столбом.

Земля содрогнулась.

— Ты че застрял, Рогожа? — недовольно прохрипел укушенный. — Долго мы эту кошку держать будем?

«Еще двое, — холодно отметил Шабанов. — Это к лучшему, больше швали зараз вычистить получится…»

Возня в кустах усилилась, послышался шлепок пощечины и злой возглас:

— Лежи тихо, поганка!

Тимша не раздумывая шагнул к кустам.

С земли поднялся нескладный длиннорукий подросток. Прыщавая харя дергалась в нервном тике. Ломаный и неправильно сросшийся нос отбрасывал на впалую щеку кривую тень. Вид приближающегося Тимши привел юнца в полное изумление.

— Ч-что? К-как? — заикаясь пробормотал кривоносый. — А г-где Рогожа?

Вместо ответа Тимша шагнул навстречу. В груди негромко клокотнул яростный рык.

— Князь! Линяем отсюда! Этот придурок Рогожу замочил! — истерично завизжал кривоносый. Заикание пропало начисто.

Рядом с ним мгновенно возник третий — чернявый, болезненно худой заморыш. Близко посаженные выпученные глазенки, как и у недвижно лежащего Рогожи, таращились за угол.

«Паноптикум! — брезгливо промелькнуло в голове. — Цирк уродцев!»

Кулак описал размашистую дугу… на этот раз впустую косоглазый «князь» по-крысячьи ловко увернулся и бросился наутек — аж кусты затрещали. За ним ломанулся его кривоносый приятель. Тимша даже не дернулся вслед — мало ли кто затаился поблизости?

— Козлы гребаные! — с чувством прозвучало глубокое девичье контральто. — Я, сучары, ваши рожи поганые срисовала! И кликухи позорные тоже!

Спасенная поднялась на ноги… Волнистые спелого каштана волосы всклокочены, проклепанная «косуха» расстегнута, черная с непонятным рисунком трикотажная майка разорвана пополам, из-под майки бесстыдно белеют остренькие грудки с по-детски маленькими сосками…

Тимша, мучительно краснея, отвел глаза. Носок ботинка смущенно колупнул раскисшую землю.

— Один на троих… — промурлыкала девица, с любопытством обойдя вокруг Тимши. Наготы своей она словно и не замечала. Ры-ыцарь… А покраснел-то — в темноте видно!

— Ты бы прикрылась, девка… — неловко заметил Тимша. Не ровен час простудишься.

В ответ послышался низкий грудной смешок.

— Забо-отливый! — проворковала девица. По тимшиной щеке скользнул длинный наманикюренный ноготок. — Кстати, меня Ларисой зовут, а не девкой.

Тимша почувствовал, как огнем запылали уши. «Вот же леший! Спас на свою голову!» — смятенно пронеслось в мозгу, вслух же он сказал:

— А меня… Сергеем.

Лариса наконец запахнулась, взвизгнула «молния». Натянутые поверх черных джинсов сапожки с высокими скошеными каблучками танцующе двинулись к лежащему в отключке Рогоже.

— Что это у тебя за поясом? Не топор, случаем? — словно между делом поинтересовалась девица. — Вот им и надо было…

Изящный ларисин сапожок пнул распластанную тушу.

Рогожа не шелохнулся. Лариса удовлетворенно хмыкнула и наклонилась, пальчики скользнули в брючный карман насильника. На свет появился упакованный в кожаный чехол телефончик.

— Моя мобила, — непринужденно пояснила она. — Братику звякну: пусть приедет, заберет…

«Фу-у! Баба с воза — кобыле легче!»

— Шла бы ты, где людей побольше, — посоветовал Шабанов. — Не ровен час, еще кто привяжется…

— А как же мой рыцарь? — глазищи лукаво стрельнули… огромные, миндалевидные, способные заглянуть в самую душу…

— Дела у меня, — буркнул Тимша, стряхивая наваждение. — Много вас тут по кустам — боюсь, ко всем не успею!

Губки капризно надулись, из-под нахмуренных бровей фотовспышкой полыхнул сердитый взгляд.

— К другим пусть другие успевают. Ты — мой!

«Во влип! Мобильник ее, я оказывается тоже… Теперь думай, как бы ноги унести!» Тимша невольно отступил на шажок. Висящий за поясом топор зацепился за куст. Тимша неуклюже рванулся, выворотив с корнем ни в чем не повинное растение.

Девица хихикнула.