Ныряющие в темноту

В январе 1970 года рядовой Чаттертон был приписан к нейрохирургическому отделению 249 общевойскового госпиталя в Осаке, Япония. Ему было восемнадцать. Каждый день в отделение доставляли раненых американских солдат: у одних не было задней половины черепа, у других были перебиты позвоночники, третьи метались в горячке, либо звали маму, либо лежали молча с перекошенными лицами. Чаттертон обмывал пациентов, делал перевязки, переворачивал их в постели, а они старались оправиться от ударов, нанесенных бездушными, жестокими машинами. Многие пациенты были ровесниками Чаттертона. Иногда солдат смотрел на него перед операцией и говорил: "Я парализован, парень". Находясь в отделении, Чаттертон пытался представить, что такое жизнь для человека восемнадцати лет, у которого нет половины тела.

Если какому солдату и везло в 1970-м, то этим солдатом был Чаттертон. Он ездил на поездах, пил пиво и часто обедал в местных «сукияки». Ему нравилась его напряженная и важная работа. Он видел мир, но был вдали от опасности. Но, наблюдая за искалеченными сверстниками, которых доставляли в отделение нейрохирургии, он стал задавать себе вопросы, которые не оставляли его в покое: "Что заставляет людей делать такое друг с другом? Почему это случается с нашими парнями? Что происходит по ту сторону горы?"

Чаттертон присматривался к раненым. Чаще всего он смотрел им в глаза, слушая инструкции врача о креслах-каталках и дыхательных трубках. Глаза пациентов, казалось, всегда были устремлены вдаль, как будто эти люди смотрели сквозь доктора. Чаттертону эти солдаты не напоминали героев из "Бригады легкой кавалерии". Они выглядели уязвленными, испуганными и одинокими. Но они были похожи на людей, которые знали нечто, чего не знал Чаттертон.

Шли месяцы, через отделение нейрохирургии проходили все новые и новые пациенты, и вопросы Чаттертона звучали все более настойчиво. Он поглощал газетные статьи, читал книги и искал собеседников, но все эти источники говорили только о политике. Они не могли объяснить, как мир мог дойти до всего этого. Он снова чувствовал, как тогда, на пляже, когда он был подростком, что ему все-таки придется пойти и увидеть самому.

Чаттертон стал говорить друзьям, что думает о переводе во Вьетнам. Их реакция была мгновенной и однозначной: "Ты спятил?!" Он обращался с просьбой к вышестоящим начальникам, но в ответ слышал, что служба в отделении нейрохирургии — одна из вершин солдатской карьеры. Он говорил им, что дело вовсе не в патриотизме или каком-то другом проявлении благородства: он просто хотел многое понять. Даже раненые уговаривали Чаттертона: "Не ходи, парень, это большая ошибка". Парализованный солдат твердил ему: "Оставайся здесь, отслужи свой срок и езжай домой. Я калека, но ты здоров, и ты должен уцелеть". Но Чаттертон подал рапорт о переводе. В июне 1970 года он был на борту самолета, направлявшегося в Чу Лай, Южный Вьетнам.

Чаттертон был приписан к 4 батальону 31 пехотной дивизии американской армии. После приземления ему приказали прибыть в батальонный медпункт на боевой позиции, недалеко от границы с Лаосом, место под кодовым названием Эл-Зи Уэст. Он прибыл на позицию поздним утром.

Примерно в полдень на позиции зазвонил телефон. Ответивший человек некоторое время молчал, потом пробормотал прямо в трубку: «Дерьмо». Вскоре все, кто был на позиции, зашевелились. Тыловой офицер вызвал Чаттертона: "Собирай вещи! Там при высадке из вертолета убили санитара. Займешь его место". Чаттертон не был уверен, что правильно расслышал, что сказал ему этот человек. Он сменял убитого санитара? Вертолет? Поле боя? Потом этот же человек начал рыдать, глаза его стали безумными, и этот взгляд Чаттертон видел у тех, кто переживал нервный срыв в японском госпитале.

Чаттертон стоял на месте, в то время как другие хватали оружие и снаряжение и обегали его странными зигзагами. Он не знал, куда идти и что делать. Минуту спустя, человек с нечесаными каштановыми волосами схватил его за руку и произнес: "Слушай, я тоже санитар. Я тебе помогу собраться". На вид санитару было года двадцать четыре. Он представился как Мышь. "Следуй за мной", — сказал Мышь.

Мышь привел Чаттертона к бункеру на огневой позиции. Пройдет несколько часов, прежде чем прибудет вертолет, чтобы доставить Чаттертона в джунгли. До этого Мышь обещал объяснить ему, что тут к чему. "Если хочешь, парень, мы можем поболтать, пока работаем", — сказал он.

В бункере Мышь набивал санитарную сумку Чаттертона полевыми медицинскими препаратами и инструментами: таблетки от малярии, тетрациклин, морфий, пластырь, ножницы, перевязочные пакеты. Он объяснял, как всем этим пользоваться в условиях джунглей — нелепые методы, но более быстрые, чем те, которым он научился в госпитале. Он одновременно говорил с Чаттертоном о Вьетнаме. "Ненавижу войну, — сказал Мышь. — Но я здесь. Я делаю для парней все, что могу. Я здесь, чтобы быть хорошим санитаром. Война не относится ко мне. Здесь быть хорошим санитаром — это моя жизнь".