Ныряющие в темноту

— Я в это не верю, — парировал Колер. — Никто из командиров не нарушил бы приказ. Их бы за это расстреляли. Повести субмарину на Нью-Йорк, когда у тебя приказ идти в Индийский океан? Это вопиющее нарушение. Я много читал о командирах немецких подлодок. Никогда не слышал, чтобы кто-то из них вот так нарушал приказ.

Теперь пришла очередь Юрги. Он был специалистом в технических вопросах. Вот что он сказал: "У нас два варианта. Ричи нравится вариант «U-158». Джону больше по душе вариант «U-851». Очень похоже на то, что, на самом деле, это одна из этих двух субмарин. Я знаю, как все уладить. Согласно моим исследованиям, «U-158» была оснащена палубным орудием. Но некоторые подлодки типа IX таким вооружением оснащены не были. В следующий раз, когда мы спустимся к лодке, мы будем искать следы палубного орудия. Если наша подлодка была построена без такого орудия, она не может быть «U-158». Точка. Теперь, что касается «U-851». Это была подлодка типа IXD — специальная модель, которую называли еще подводный крейсер. Подводные крейсеры были примерно на тридцать футов длиннее, чем обычные лодки типа IX. Все, что нам нужно, — это измерить затонувший корабль с помощью рулетки. Если длина корпуса составит двести восемьдесят семь футов — это подводный крейсер. Если корпус короче, то это не «U-851». В наше следующее погружение мы немного посмотрим, немного поизмеряем и будем знать, какая из этих двух версий верна".

Ныряльщики пожали друг другу руки и разошлись по домам. Позже этим же вечером, ближе к полуночи, Колер встал с постели и вышел на цыпочках в кухню. Он нашел номер Чаттертона, который прилепил к дверце холодильника. Было слишком поздно, чтобы звонить, но он все же набрал номер: "Джон, это Ричи. Послушай, дружище, прости, что звоню так поздно… Когда я был в Национальном архиве, я нашел там несколько фотографий".

Колер описал изображения, которые видел: рука немецкого подводника, лежавшая на борту американского корабля. Только рука. С татуировкой, которая была совершенно четко видна на бицепсе. Было там и фото улыбающегося британского моряка, который держал ведро с кишками, под заголовком "10 футов человеческих внутренностей; одно человеческое легкое поднято из обломков потопленной немецкой субмарины". Было фото человеческой печени рядом с жестянкой шоколада из немецкого пайка. Он сказал Чаттертону, что много читал о подлодках, но почему-то достаточно романтично представлял себе то, как подлодка тонет: она дает трещину, начинает падать вниз, члены команды царапают переборки раз-другой, и потом все тихо тонут. Теперь, говорил он Чаттертону, он знает об этом гораздо больше. Он сказал, что эти фотографии заставили его подумать о людях на их субмарине, и он спросил Чаттертона, о чем могли думать моряки в те последние тридцать секунд перед тем, как мир разорвался на куски.

Чаттертон сказал Колеру, что видел подобные фотографии. Он описал одно фото, на котором были запечатлены тридцать немецких подводников на спасательном плоту, протянувших руки к вражескому кораблю, который только что их разгромил. Он рассказал о фотографиях, показывающих жуткие пробоины, которые делают в подлодках глубинные бомбы. Ужаснее всего, что много этих фотографий было снято ближе к концу войны, когда моряки выходили в поход на своих субмаринах, зная, что у них почти нет шансов вернуться домой. Он сказал Колеру, что не может себе представить, что думает человек в такие секунды.

Какое-то время на линии царила тишина. Затем Колер еще раз извинился за поздний звонок, а Чаттертон сказал, что звонок ему никак не помешал.

ГЛАВА 9 ПЕЧАЛЬНЫЙ СПИСОК

Первый в сезоне рейс к субмарине был запланирован на 24 мая 1992 года. К этому времени ныряльщики привыкли называть затонувшую подлодку «U-Who» (Ты кто?), но никто, особенно Чаттертон, не думал, что тайна будет сопротивляться им так долго. В межсезонье, в промежутках между поездками в Вашингтон, он даже посещал колдунов вуду.

Десятилетиями аквалангисты дышали старой доброй воздушной смесью из своих баллонов. В последние месяцы, однако, самые продвинутые ныряльщики, плавающие в теплых водах, отказались от воздуха в пользу смеси кислорода, гелия и азота, известной как тримикс. Эти ныряльщики не изобрели тримикс, скорее, они взяли военные и коммерческие технологии погружения, затем поколдовали над ними, чтобы заполучить желаемое. Как слышал Чаттертон, тримикс имел фантастические преимущества перед воздушной смесью во время глубоководных погружений. Он обеспечивал:

• более широкое периферийное зрение;

• более четкие локомоторные функции и координацию;

• более длительное время погружения;

• более короткое время декомпрессии;

• более низкий риск кислородной интоксикации и глубоководного обморока;

• отсутствие азотного наркоза.