Ныряльщица

Я бы могла дать ей повод, но у меня язык не поворачивался сказать, что Тай была права. Потому что для меня это перебор.

Потому что даже для меня это перебор.

И это понимание — понимание того, что я не человек или не совсем человек, сводило меня с ума.

Впрочем, гораздо больше сводило с ума другое. Когда я думала про К’ярда, когда я думала, что мы не можем быть вместе — потому что он въерх, а я человек, когда я отказалась от него, чтобы не зацепить тем, что собираюсь сделать, когда я все это делала, я даже не представляла, что мы действительно окажемся на разных полюсах. И что я не смогу к нему притронуться совершенно по другой причине.

Потому что моя сила убивает его, а его — меня.

— Эй, Вирна! — Митри пощелкала пальцами у меня перед носом. — Я говорю: можно мне сходить за едой? Надоело просто сидеть дома. Сначала мы у Зорга сидели, но там хоть по берегу можно было гулять, а здесь вообще как в тюрьме.

— Ничего себе, тюрьма, — хмыкнула я.

— Ну, ты понимаешь. Пойдем вместе?

Чтобы все нечаянно увидели мои глаза?

Я поняла, что в гардеробе существенно не хватает солнцезащитных очков. Старые я после лета выбросила, а новые пока не покупала. Но кажется, в ближайшее время мне они понадобятся, потому что я — как раг’аэна. Непонятный реликт. Ископаемое. Неведомое нечто, которое посадят в лабораторию и будут изучать. А вместе со мной посадят моих сестер, потому что о таком нигде нет информации.

Нигде.

Только в легендах.

Не потому ли исчезла Лэйс?

Не потому ли, что ее сила откликнулась на океан, как откликнулась моя?

«Вода — это жизнь, Вирна», — вспоминаются слова мамы из полузабытого, полустертого состояния на грани между жизнью и смертью. Мне кажется, что я уже слышала их раньше, но сейчас мне кажется, что мир вообще перевернулся с ног на голову. Я не знаю, во что верить, не знаю, что делать, меня словно подхватило воронкой и тащит на глубину.

И там, на глубине, я становлюсь кем-то совершенно иным.

— М-да, — говорит Митри и собирается уходить.

— Я сейчас переведу тебе на платежную систему денег, — перехватываю ее за руку. — Погуляйте, можете сходить в кафе. Купите себе чего-нибудь.

— Вирна, у тебя точно все в порядке?

— Точно. Просто история с ныряльщиками… для меня это слишком.

— Понимаю. — Сестра тут же кивает. — Но ты же можешь отказаться, если захочешь?

— Я не хочу.

Завершая разговор, ухожу к себе и перевожу деньги сестре на тапет, через платежную систему. Для карточки она еще слишком мала, а вот платежка — выход в такой ситуации.

Свернувшись у себя на постели, слушаю, как собираются сестры, как воодушевленно щебечет Тай:

— В кафе?! Мы пойдем в кафе?!

Для них это все в новинку. Впрочем, для меня тоже. Я была в кафе не в качестве официантки всего один раз. С Лайтнером.

— Мы ушли! — заглядывает ко мне Митри.

Я нахожу в себе силы поднять большой палец вверх.

Хлопает дверь, я переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Лежу, слушая биение собственного сердца. Оно бьется так же, как и всегда, во мне ничего не изменилось. Хотя изменилось все.

Я отказалась от Лайтнера.

Сама.

Но я никогда не думала, что это будет так. Вспоминая прикосновения его губ, движения ладоней по моему телу — ласкающих, согревающих, я чувствую, что тону. Все глубже, глубже и глубже — пока мне не становится нечем дышать.

Тогда я подскакиваю, хватаю куртку и пишу Митри сообщение:

«Я буду на Пятнадцатом. Посидите в кафе подольше».

Мне кажется, я уже сто лет не была здесь, хотя прошло чуть больше недели. От знакомой станции платформы я сворачиваю в другую сторону, ухожу сначала на улочку, которая тупиком обрывается у моря, потом спускаюсь по насыпи. Все дальше и дальше от жилого района, туда, где меня никто не увидит. Под ногами хрустит мелкий мокрый от воды камень, здесь совсем не так, как на побережье у океана. Здесь — совсем другие чувства, но море — это тоже живая вода.

Мне кажется, я понимаю, что со мной.

Мне кажется, я знаю, с чего все началось.

С падения в океан, когда я ударилась о стихию, а она ударила в меня. Со всей своей мощью. Точнее, тогда, в океане все началось. А продолжилось…

После.

От столкновения с силой Лайтнера.

— Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.

— Теряете силу?! В воде? В бассейне тоже?.. А в душе?!

— Нет. Эта вода не считается.

— А какая считается?

— Живая вода. Стихия.

Мне кажется, что я схожу с ума, но проверить то, что крутится у меня в голове, можно только здесь.

В двух шагах от накатывающих на берег волн.

Или если подойти ближе.

Я подхожу. Опускаюсь. Протягиваю к нему руки.

От близости воды начинает трясти, а может, меня трясет от забирающегося под куртку ледяного колючего ветра и осознания того, что если у меня сейчас все получится, если сила отзовется на море, пути назад больше не будет.