Ныряльщица за жемчугом

Иные хозяева, конечно, пытаются «выключить» риелтора, лишнее звено. Но ушлых коммерсантов гонишь в дверь, а они в окно пробираются. Например, накидывают к цене тысяч сто — и перепечатывают объявление в собственной рекламе. Со своим, естественно, телефоном. Если владельцы начинают возмущаться, делают круглые глаза: «Мы никаких законов не нарушаем! Вам только лучше, если мы вам клиента — за вашу цену! — приведем!» И хозяева, естественно, сдаются.

…Поэтому Надя, готовая к тысяче неприятных неожиданностей, Димку обнадеживать не стала, туманно бросила:

— Посмотрю с утра очередную квартирешку, — и помчалась в дом своей мечты.

Отворила ей дверь бодрая тетка лет под семьдесят. Вида деревенского, с лицом простецким и хитроватым. Ага, сразу забеспокоилась Надя, вот и подвох. Дом принадлежит Академии наук, в хозяевах здесь должны быть как минимум доктора наук, а у дамочки и образования-то высшего, сразу видно, не имеется.

Однако женщина сразу расставила все точки над «i»:

— Я в ихней семье экономка. Но уже столько работаю, что давно свой человек и все практические вопросы за них решаю. Хозяйка, — закатила она глаза к свежепобеленному потолку, — натура творческая, вечно в высоких сферах витает… С чего начнем? С комнат, с кухни?

— Давайте, если можно, с документов, — попросила Надя.

— Как скажешь, доченька, — легко согласилась тетушка. — Меня, кстати, Тамарой зовут. Или Тамарой Кирилловной, если тебе к старшим по отчеству обращаться удобней.

Она усадила Митрофанову в кресло и предъявила полный пакет — от ордера (выдан в махровом 1984 году) до почти новенького свидетельства о собственности. Сама стояла рядом, комментировала:

— Евгений Сазонович, кому квартиру выделили, — это Лизочкин дед, академик. Умер в девяносто шестом, когда по Белому дому палить начали, сердце не выдержало. Тогда и решили приватизировать наконец, а то мало ли что. Прописанных было трое. Собственником сделали Николая Евгеньевича — это академиков сын и Лизочкин папа. А с жены — она, соответственно, Лизочкина мать — взяли отказ от участия в приватизации. Лизочке тогда было восемь лет, ее в собственники не вписывали…

«Ага, а на сделке выплывет, что при приватизации права ребенка ущемлены!» — сразу заволновалась Надя.

Но Тамара Кирилловна уже демонстрировала следующий, тщательно обернутый в пластик, документ:

— В две тысячи шестом Николай Евгеньевич заболел и решил оформить на дочку дарственную. Как он сказал, на всякий случай. — Экономка вдруг понизила голос и заговорщицки добавила: — Они с женой тогда уже плохо жили, вот и боялся, вдруг та после его смерти будет с девочкой за квартиру судиться?

«С душком, похоже, семья», — вновь встревожилась Митрофанова.

Однако и новое опасение домработница развеяла.

— Но Бог — он все сам управил. Николай Евгеньевич свой недуг поборол. Вовремя спохватились, на первой стадии. Да и врачи у них в академической поликлинике хорошие. Беда с другой стороны подкралась. На следующий год, как он поправился, поехали они с женой в отпуск, на Индийский океан. В феврале, когда там шторма. Купаться полезли, а их — накрыло волной. Николай-то Евгеньевич выплыл, а супруга его утонула. Вот трагедия была! — вздохнула она. — Лизочка, конечно, сразу туда полетела, еле смогла отца домой привезти. Он все по пляжу бродил, тело жены искал. Да, тяжело им пришлось…

Но продолжать череду воспоминаний экономка не стала, предъявила очередную бумагу:

— Ладно, вы сюда не байки слушать пришли. Вот свидетельство о собственности. На имя Лизочки. В браке она не состоит и не состояла, детей нет. Никаких обременений или залогов.

Надя взяла документ, но рассмотреть не успела. Ровно в эту минуту затрезвонил мобильник. Димка. Возбужденный, веселый:

— Ну что, Надюшка? Хорошая квартира?

— Да я не знаю пока… — начала Митрофанова.

— Давай там, не придирайся особо, — перебил ее Полуянов. — А то наши покупатели только что звонили. Грозятся сегодня аванс вернуть.

— Как сегодня? У нас ведь еще неделя! — ахнула девушка.

— Понятно, что неделя, но покупатель, сама знаешь, всегда прав. Я у них еле два дня выбил.

— Легко тебе быть таким добреньким! — начала было Надя, но перехватила любопытнейший взгляд Тамары Кирилловны и пробормотала: — Дима, я тебе попозже перезвоню.

— Муж? — свойским тоном поинтересовалась экономка.

— Будущий, — улыбнулась в ответ Надя.

— Ну, для молодой семьи наша квартира вообще идеальная! — заверила Тамара Кирилловна. — Пойдемте, все вам покажу. Вот здесь — видите! — маленькая гардеробная. От спальни отрезали. Перепланировка, разумеется, законная. А рядом — техническая комната. Тоже очень удобно, пусть тесно, но сушилка и гладильная доска помещаются.