Ныряльщица за жемчугом

— В сто восьмую. К Истоминой, — прозвучал уверенный ответ. — Очередной тренажер несу. Она в нашей фирме уже третий покупает!

— Да, Изабеллочка у нас за собой следит. Седьмой этаж, знаете? — оскалился консьерж.

— Конечно. — И обязательно не забыть добавить, скривившись: — Тяжелый, зараза! Еще сколько возиться, пока соберешь…

Это чтобы горе-охранник усвоил: в дом пожаловал не просто курьер, а курьер с функциями сборщика. И через пару минут он обратно точно не выйдет.

…Академический дом спланирован творчески: бесконечные коридоры, холлы, какие-то переулочки, на черную лестницу можно выйти только через балкон, и почти никто ею не пользуется. Там можно и устроиться — подальше от лифта, лестничной клетки, мусоропровода. Раскрыть сумку. Аккуратно собрать свой шедевр.

Сам манекен — ноги, руки, корпус, голова — куплен за копейки на ликвидации прогоревшего одежного магазинчика. С париком возни оказалось побольше — пришлось делать на заказ, а потом еще доводить до совершенства в мастерской. Одежду тоже пришлось не просто шить, а копировать, и обувь подбирать, чтобы была похожа на любимую Изабелкину.

Но самое настоящее произведение искусства — это, конечно, лицо.

Насколько интересным делом оказалось превращать стандартную модельную «болванку» — прямой носик, выпуклые, будто в мультиках анимэ, глазки — в реального человека. Менять цвет лица, форму губ, разлет бровей… Чрезвычайно вдохновляющая, творческая работа!

Для того чтобы создать абсолютный шедевр, хорошо бы иметь слепок с лица. Но можно обойтись и без него. Фотографической точности ведь не требуется — главное, чтоб мордаха была узнаваема. А какой главный отличительный признак мулатки? Правильно, кожа цвета какао и еле заметно, харизматично приплюснутый носик.

Ну а глаза, губы, скулы можно подрисовать с помощью профессионального грима. Сколько времени, сил, энергии на это ушло! Очень жаль бросать на произвол судьбы свой шедевр, произведение искусства. Однако придется поспешить. Самое позднее через десять минут красавица — свеженькая, юная, счастливая, яркая — выпорхнет из квартиры, обернется к лифту и…

Отказать себе в удовольствии было невозможно. Затаиться за мусоропроводом. Подождать, насладиться восхитительно истеричным криком. Слезами. Воплями.

Только когда мулатка подбежала к своей мертвой копии, она вовсе не испугалась, сначала пару раз пнула ногами, а потом схватила ее и швырнула со всего маху на кафельный пол.

Глаза у Изабель были совершенно безумные. А окно в подъезде столь искушающе раскрыто… Седьмой этаж, потолки в доме высокие, давай, Изабель, милая, у тебя все получится, прыгай, это совсем не страшно!

Но опять, увы, нет. Слишком любила она себя, слишком дорожила своим совершенным телом и ухоженным личиком. Откричалась, отрыдалась, бросилась домой, шарахнула дверью квартиры.

Звонит, зовет на помощь? Или наконец решится вызвать полицию?

В любом случае следов оставлять нельзя.

Осторожный прыжок. Схватить манекен. Никого.

Обратно, через балкон, на черную лестницу. Руки дрожат, но работу делают. Отсоединить ноги-руки, лицо, корпус… Наскоро упаковать. Была мертвая копия Изабель — да сплыла.

Консьерж даже внимание не обратил, что курьер возвращался — с полной сумкой. Улыбнулся, будто доброму знакомому:

— Быстро вы справились!

— Привычка! Я ведь с этими тренажерами всю жизнь вожусь!

И — прочь из подъезда. Последний, прощальный взгляд на окно Истоминой.

Может, все-таки открыто? Может, она все-таки прыгнет?

Вот она, красотка. На кухне. Бутылка, что ли, в руках? Напивается с горя? Но хвастается ведь направо-налево, что не употребляет спиртное. Милая, давай! Коньячку прямо из бутылки. Сегодня можно! Напивайся. А там и до суицида недалеко.

Выпрыгни, милая! Нет, не решится.

Ничего-ничего. Дни мулатки все равно сочтены.

Наде Митрофановой ужасно хотелось бросить пьяницу Изабель на произвол судьбы. Пусть та в одиночестве рыдает, клянет весь мир или похмеляется, что ей больше по душе. Главное, что договор купли-продажи благополучно подписан.

Но Полуянов решительно сказал:

— Мы должны отвезти ее домой.

И Надя, хоть скривилась, была благодарна ему за это «мы».

— Только не на метро, пожалуйста! А то меня тошнит… — преданно заглянула в глаза журналисту Изабель.

У Нади язык так и чесался рявкнуть: «Кто пить-то заставлял? В день сделки?!»

Но она промолчала, ограничилась уничижительным взглядом.

В такси ехали молча. Полуянов поместился сзади, рядом с алкоголичкой. К неудовольствию водителя, то и дело открывал окошко. Изабель (Надя видела со своего переднего места) кривилась, морщилась, охала, однако дорогу выдержала, не осрамилась. Зато, едва поднялись в квартиру, сразу бросилась в ванную, и звуки оттуда раздались характерные.

— Фу, гадость какая! — возмущенно произнесла Надя. И обернулась к Полуянову: — Ты мне так и не рассказал, что случилось. Почему она вдруг набралась? Из своей квартиры не хочет уезжать?