Ныряльщица за жемчугом

— Нет, нет, Изабель, о чем ты?! — испугалась Ирина. — Тут движение в другую сторону, я никогда не решусь. И машина длиннющая, я на такой даже со стоянки не выеду.

— Да ладно тебе, попробуй! Это ведь такой прикол! Потом всем рассказывать будешь!

Тут и Такиши подключился:

— О, вы умеете водить? Тогда, пожалуйста, окажите нам услугу. И сами получите несравненное удовольствие. Коробка-автомат, машина маневренная, послушная…

— Да у меня и прав нет!

— Кому они тут нужны! — отмахнулся молодой японец.

— Я боюсь! — продолжала упорствовать Ирина.

— Все, — разозлилась Изабель, — еще одно слово — и ты мне больше не подруга!

Иришка взглянула затравленно. А Такиши — буквально запихал ее за руль. Включил зажигание и сказал:

— Поехали, милая!

— Лизка! — отчаянно крикнула Ира. — Сядь со мной рядом, я боюсь!

— Ну, перелезай вперед, — позвал японец. — Сиденье широкое, поместимся.

А Иришка перекрестилась и тронула автомобиль с места. Поехала. Сначала робко и осторожно, потом все быстрей и быстрей.

— Отлично, лапочка! — подбадривал Такиши. — Сейчас чуть притормаживай, поворачиваем налево.

Девушка, слегка неуверенно, но исполнила маневр.

— Ты гений! Ты просто водительский гений! — разорялся японец (Изабель даже обидно стало).

А Ира, пьяная от своих успехов, ехала все быстрее, быстрее… И, конечно, не заметила, что по пешеходному переходу с японской неспешностью идут люди. Такиши тоже среагировал слишком поздно.

— Тормози! — истошно заорал он.

Ирина взвизгнула и вдавила тормоз.

Но люди даже и не думали отойти, отпрыгнуть. Идут себе важно — будто утки к пруду. А тяжелая машина сбрасывает скорость удручающе медленно.

«Нет ничего хуже, чем сбить человека», — вспомнила Изабель папины слова. И — приняла мгновенное решение. Схватилась за руль, резко вывернула его.

— Дура! — воскликнула Иришка и попыталась выровнять машину, но не успела.

Лимузин вынесло на тротуар (запомнилось, как разбегаются прочь пораженные японцы). Мелькнула витрина, зазвенели осколки. А дальше — наступила тишина.

Надя обычно умела держать себя в руках, но сегодня не смогла. Сказала в сердцах:

— Ну ты и стерва!

Изабель взглянула виновато, пробормотала:

— Я-то здесь при чем? Она сама машину вела…

— Да ладно! За руль ведь ты схватилась!

— Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь, — попросил Дима. И участливо обратился к кубинке: — Что было дальше?

— Да кошмар был, самый настоящий, — горько вздохнула Изабель. — Хорошо, хоть люди не пострадали. Мы расколотили витрину, разнесли весь магазин. Нас увезли в полицию. Сначала четко говорили: тюрьма. Потом, к счастью, вмешался консул, нас отпустили под залог. Сообщили, конечно, родителям, тренеру. Что тут началось… даже рассказывать не хочу.

— А этот Такиши, он не помог?

— Нет, — шмыгнула носом Изабель. — Он действительно оказался сыном какого-то крутого босса. Тот просто вызверился: ребенок пьяный, угнал машину, попал в аварию. Про нас говорил, что мы русские шлюхи. А Такиши, я его на суде видела… он на нас ни разу даже глаз не поднял.

— А как Ирина держалась? — вмешалась Митрофанова.

— Как как. Плохо. Убить меня пыталась. Мы ведь в одном номере жили. Когда нас наконец отпустили, я первым делом в ванну полезла. Чтоб смыть с себя это все… Она вроде выглядела такой подавленной, обиженной, но не опасной, поэтому мне и в голову не пришло дверь запереть. А она фен в розетку включила — и в ванну бросила.

Изабель поежилась, обхватила плечи руками.

— И что? — поторопила Надя.

— Ну, я ведь спортсменка, — слабо улыбнулась мулатка. — Реакция хорошая. Успела выпрыгнуть. Хотя током, конечно, хорошо долбануло. А Ирка кричит: «Я все равно тебя достану!» Но мне потом психолог объяснил: это естественная реакция, но проходящая. Тренер ведь поклялась перед всеми, что мы обе к бассейну больше на пушечный выстрел не подойдем. Она не допустит. А для Ирки спорт правда был всем… Дальше… состоялся суд, закрыли нам въезд в Японию — пожизненно. Приговорили к штрафу. Отцу и Иркиной маме пришлось кредиты брать. Из плавания, как обещали, выгнали. С Ириной мы больше не общались. Лет, наверное, — Изабель задумалась, — десять. Или больше.

— Но как сложилась ее судьба, ты знала?