NZ /набор землянина/ (СИ)

Она пошевелила плечами, урезонивая кресло. Я тоже вырвалась из объятий своего мебельного маньяка. Тяжесть была слабая, едва намеченная. Мы плыли тихо, как лист по воде. Впереди постепенно проявлялся новый узор звезд. Совсем иной. И весь в тонких нитях серебряного сияния, словно прическа, украшенная сеточкой и головками жемчужных булавок.

— Эта сеть света — граница сектора ИА, — сообщила Гюль не без торжественности. — Пересекать её нельзя. Корабли медленно… растворяются. Но мы войдем, покинем катер и он сам скорректируется на выход, автоматика в нем сработает. А мы люди. Если затеваем глупость, автоматика не поможет.

— Заплыв за буйки, — согласилась я.

Катер миновал сеть, при приближении она замерцала ярче, предупреждая, — и распалась. Почти сразу пропал вес, совсем. Гюль гибко взлетела из кресла, подхватила меня под локти и отбуксировала к выходу. Я очухалась уже на границе пропасти по-настоящему бездонной, вцепилась в край борта.

— Может, останешься?

— Нет. То, что позади, — она показала на шлюз, — я знаю. Я оттуда хотела выпрыгнуть, пусть даже в смерть. Без тебя опять полезу на балкон, если выживу. Мне станет неинтересно, понимаешь?

— А морф?

— Морфы упрямее нас. Поверь. Он тебе въелся в позвоночник так, что с костями отдирать будем.

Это я знаю, а вернее чувствую. Пришлось сдаться. Без особого сожаления я отпустила край привычного мира, в данном случае представленного катером. Загадочная штука — сознание. Мне хотелось лечь и вцепиться в надежное основание, когда я попала в этот их универсум и первый раз спиной ощутила бездонность. Я сбежала в шлюз, трусливо и без оглядки. Когда Тэй катал меня на катере, я так ловко злилась, что нашла сто один повод не глянуть за борт. Имя всем поводам — тот же первобытный страх. Но у него есть изнанка. Чем сильнее я боялась, тем отчаяннее хотела обернуться и нырнуть в это — бездонное. Отгораживалась от бредового желания, прятала его в дальний угол сознания и накрывала ветошью сиюминутного. Я человек, мое дело жить в атмосфере и стоять на грунте. Так? Конечно…

Гюль оттолкнулась и мы, медленно вращаясь, стали удаляться. Шлюз закрылся. Чуть погодя маленький и со стороны очень ладный катер включил освещение, вроде как очнулся. Автоматика провела оценку положения и во всю дурь врубила аварийный режим. Катер суматошно вильнул и сгинул за сетью, мигнувшей ему прощально.

Мы остались в пустоте совершенно одни. Будь я нормальной — ну, как положено ничтожной квиппе, исправно не вылезающей из своей клетки — я бы сейчас паниковала. Увы для носителя Чаппы, я определенно не в себе.

Универсум здесь густел первозданной тьмою, не разбавленной близким светом звезды, отблеском хоть какой захудалой планетки или, в крайнем случае, — темным боком габ-порта. Он покоился настоящим океаном, и я смотрела на него, как сумасшедший Робинзон, который дома вкалывал, вкалывал без отдыха и, потерпев крушение, балдеет от перспектив необратимого и предрешенного отпуска. Это — свобода. Порой вообще не важно, сколько запросят за такое. Вы вдохните разок, и тогда узнаете, оно вам надо? Я вдохнула. Мне, оказывается, было очень даже надо.

Океан чуть покачивался и плыл перед потрясенным взглядом, я смаргивала слезинки, мешающие видеть все резко, внятно. Бездна черна и прозрачна, как ни одно земное море. Я в этом ламинате Васиного костюма на лице — будто голову опустила внутрь универсума и вижу его, саму поверхность рядом и невесть что — в недрах. Текучее, загадочное, слоистое. Может, это водоросли? Ну — косморосли то есть. Дотянуться бы. Я наверняка успею. Надо извернуться, нырнуть… Когда я попробовала сунуться глубже, почти сразу увидела идущее к поверхности гигантское тело. Кит. Блин, я на Земле их в кино-то видела раза три, а чтоб рядом… Кит приближался, слегка светился — так показывают обычно южные моря с этими, не знаю названия, а по сути они морские светлячки и проявляют все, что движется. Кит оказался совсем рядом, я очень хотела увидеть его морду…

И мне врезали по собственной моей морде со всей дури, аж голову мотнуло назад и садануло обо что-то твердое.

— Сима! Си-ма!

Видение нехотя растворилось, прощально рассыпав в сознании брызги чего-то пенного, шипучего — шампанского с хвоста кометы, наверное. Я проморгалась. Лежу на спине на плоском и прохладном. Волосы на затылке болят: их норовит выдрать злобная Гюль, которая перепутала меня с репкой, а себя с трудолюбивым дедом из сказки. Она борется за урожай из моих лохм всеми силами: орет, и лупит опять по моему лицу, которое ни разу не мяч для волейбола.

— Отстань, убивца, — попросила я.

— Сима, — она уронила мою больную голову на жесткое и села рядом, мешком свалилась. — Прости. Я все просчитала, но забыла проверить, как переносят чистый универсум люди твоей расы. К тому же не инициированные, понимаешь? Ну, вы не выходили так далеко от своей планеты и вам не дали… настройку. Пять часов у нас запас по окислителю, я так думала. А тебя скрутило сразу, воздух не был значимым фактором. Воздуха нам хватало.