o 496d70464d44c373

Только через несколько секунд понял, о чем он. И хотя мигрень не

прошла, я готов был прыгать от счастья.

– Йес! Йес! Йес! Порше!

– Даже подсказывать не понадобилось, – рассмеялся Диего.

– И даже не жди, что я буду интеллигентно отказываться от столь

дорогого подарка. Меня долго уговаривать не надо.

– Лена решила, что рассекать на нем марокканские пустыни глупо.

– Правильно решила. Я целиком с ней согласен.

К кровати подошла кошка Нелли. Вернее, моя кошка.

– Вот и замечательно, не придется идти за Вискасом пешком. Думаю,

киска проголодалась, а мне надо смириться с неожиданными

обязанностями хозяина.

75

– Я тебя подвезу.

– Смеешься? Я жизнь начал заново. У меня есть торс Венеры, кошка и

Порше. Я почти остепенился, теперь осталось узнать, кто хотел этому

помешать.

– Ты только что выдул на моих глазах полбутылки текиллы.

– А, – я отмахнулся, – все равно в мозги впиталось. Потом, знаешь, мне

уже не престало осторожничать. Мне необходимо идти прямиком к цели, и

чем крепче окажется мой лоб, тем вернее я до нее дойду. Одно из двух:

или дойду, или все равно завалюсь где-нибудь по пути.

– Делай, как знаешь, в конце концов, вмазаться куда-нибудь на

последней модели Порше не самая плохая смерть.

– Почти красивая.

Я нарезал колбасы и запер кошку в комнате, чтобы она не гадила у

соседей. Видимо, как в «Завтраке у Тиффани», ее будут звать просто

Кошка.

Моя самооценка заметно возросла. Надо же, мало того, что я не хотел с

ходу выяснить, что со мной приключилось и кому за это морду бить, я даже

делал жалкие попытки притвориться, будто ничего существенного не

произошло, отмахивался от любых активных действий и готов был

смириться с ничтожным и противным положением, в котором неожиданно

очутился. Конечно, не разговор с Леной оказал на меня такое благотворное

влияние и тем более не жизнеутверждающий подарок в виде Порше. При

том, что моя самооценка пробудилась от долгого сна, снова уважать я себя

не стал, и вряд ли это вообще когда-нибудь должно было случиться. Я

просто признал, что строить жизнь заново, даже начав с малого, - это не по

мне. Сделав такой выбор, я бы повторил судьбу навеки сгинувшей Нелли –

девочка попыталась кому-то чего-то доказать, но первое же препятствие

выбило ее из колеи, и она тут же предпочла борьбе медленную

деградацию и жалкое смирение. Я не вижу смысла в борьбе за себя. Если

ты себя в грош не ставишь, какие права тут можно качать, чтобы не

противоречить изначальной установке? Мне другое нужно было при

отсутствии чувства собственного достоинства и хоть какого-то смысла

жизни – мне хотелось умереть не в клоповнике, а в своей любимой

76

квартире, где все устраивает и ничто не раздражает. Я вовсе не

планировал вывести на чистую воду своих обидчиков, просто

предположил, что встреча с ними неизбежна, коли я решил выбивать

фамильный склеп в центре Москвы. А там уж, будь что будет, у меня

только одна настырная картинка в голове: восьмидесятилетний, весь

облепленный раковыми заболеваниями, на вид эдакое мужское

воплощение престарелой Элизабет Тейлор, я медленно угасаю в своей

любимой кровати с триллионной сигаретой в зубах. Что еще нужно для

полного счастья человеку, который понял, что жизнь – дерьмо еще в

двенадцать лет, и ни разу на это не жаловался?

Диего я бросил по дороге, заверив, что сторонняя помощь на этот раз не

понадобится, а сам за пару минут добрался до своего дома. В окнах моей

квартиры свет не горел. Припарковав машину, я зашел в подъезд и быстро

поднялся на свой этаж. Дверь не заменили, замки тоже. Я прижался ухом к

двери, как тогда, когда только начал постигать всю мерзость своего

положения, и попытался услышать какие-нибудь чуждые звуки. Тишина.

Только уличный шум сквозь открытую форточку. Ничего не изменилось. На

всякий случай я позвонил, заготовив стандартную историю о

пожертвованиях Церкви Христа, но никто даже после третьего, самого

нетерпеливого звонка не открыл. Я опять прислушался и с прежним

результатом. Ладно, буду делать, что планировал. Перед активными

действиями без особой надежды наведался к соседке, у которой хранился

дубликат ключей. Естественно, она в Италии. Вот это жизнь.

Со стороны двора в каждой квартире дома был просторный балкон.

Некоторые из них соприкасались. Это как раз мой случай. Я зашел в

соседний подъезд и позвонил в нужную дверь. Через некоторое время

затараторил детский топот, и на пороге появился веселый пупс семи лет. О,

времена, о, нравы. Помню, как отец часами внушал мне, что дверь нельзя

открывать даже ему, если он забудет ключи. Впоследствии он об этом