o 690f386c6285b1ad

но и десятками удивительных цветов. Почему-то, зелёных, точнее их цвет варьировался от тёмно-

зелёного, до светло-салатового, настолько светлого, что они казались почти белыми, лишь слегка

подкрашены зелёными тенями. Кроме цветов на поляне имелись и «птички». Маленькие ящерки, с

блестящими крыльями стрекоз, порхали с цветка на цветок. Ящерки походили на миниатюрные

китайские фигурки изображавшие драконов. Только с крылышками.

Минуты три я их разглядывал, пытаясь понять к чему бы это всё? Работа всей жизни Влада, та,

что не должна попасть в руки правительства или бандитов просто телевизионная система

способная воспроизводить запись с потрясающей чёткостью изображения? Бред. Что-то тут было

не так, и я хотел выяснить, в чём состоит загадка.

Я нажал третью кнопку.

Я только успел отойти на шаг назад, что бы получше видеть экран, как изобретение Влада

включилось, явив моим очам усталым, да спьяну красным, то, для чего создавалось. Экран пошёл

волной. Жидкокристаллические так обычно не делают. Да собственно вообще никакие экраны так

не делают. От удивления я широко открыл глаза и склонился ближе к экранизации фильма о

дракончиках упорно косящих под пчёл. Видимость сузилась до размеров экрана и потому, когда

началось, я не на шутку перепугался. Мне показалось, что весь мир повело. А затем всё это

зыбкое, колыхающееся море предметов которые, вообще-то, колыхаться не умели совсем, ибо

заводом изготовителем такое не предусматривалось, бросилось вперёд, прямо на меня. Моей

50

реакции мог бы позавидовать любой ниндзя, так что я успел отскочить, от непонятного нечто.

Ноги коснулись пола, и я стал медленно отступать назад. Экран удлинился. Да, именно так:

удлинился и этот процесс не прекращался. Более того, он расширился ещё и в объёме. И покинул

положенное ему место, быстро надвигаясь на меня. Я бы и дальше отступал и может быть, вообще

бы свалил из подвала, но творившееся передо мной чудо страшное, полностью поглотило моё

внимание и парализовало мысль. Я не смотрел куда ступаю, в итоге запнулся о кабель и рухнул

навзничь, совсем не слабо приложившись затылком о бетонный пол.

Когда сознание вернулось, я обнаружил, что нос жутко чешется. Настолько, что даже боль в

затылке кажется чем-то далёким, не существенным. Я его почесал. Чесаться стали пальцы…, но

как-то странно. Открыв глаза, я посмотрел на свою ладонь. На меня, крепко ухватившись

шершавыми лапками за указательный палец, в ответ посмотрел маленький крылатый ящер. Я

ящерке улыбнулся – глюк-то мой, родной, отчего бы и не улыбнуться…

Не знаю, как у меня лицо в тот момент смотрелось, но улыбка думаю, была на редкость

дебильной. Ящерка мигнула фасетчатыми глазами и наклонила стреловидную головку. Лапками

шевельнула, и шершавые чешуйки прошлись по коже – пальцы снова принялись зудеть. Ящерка

запустила в них когти и, склонив головку пониже, запустила в кончик моего носа стреловидным

красным языком…, язык был влажным. Понимание происходящего наполнило мои лёгкие

воздухом, необходимым для истошного вопля, который я немедленно издал. «Птичка» не очень

расстроилась – видать, слух слабоват, я там не знаю, может и ещё чего…, живность живо

заинтересовалась содержимым того места, из которого ей в морду летел дикий вопль, вперемешку

со слюнями. Не теряя времени, «птичка» сунула голову в мой рот и зачем-то фыркая, стала нюхать

язык. Воплем я подавился, рот закрыл, едва не откусив дракончику голову. Вскочил на ноги,

яростно тряся рукой в попытке сбросить с неё неизвестно откуда взявшуюся ящерицу не совсем

ясной биологической принадлежности. Ящерка, отчаянно цепляясь за мои пальцы начала

верещать, видимо, выражая недовольство моим нервным поведением. Мне как-то по барабану оно

было, я снова начал выть от ужаса – вокруг моей головы, с радостным клекотом, стали носиться

друг за другом ещё две ящерки, коричнево-зелёной окраски. Кое-как стряхнув живность с

пальцев, я рванул со всех ног, в первом попавшемся направлении. И снова на моём пути попался

кабель. Запнувшись, я полетел щучкой, строго вперёд. Инстинктивно закрыв лицо руками, и

напрягшись всем телом, я со всего маху врезался в поверхность. Тут мне совсем поплохело. Глаз я

не открывал, лицо зажимал обеими руками и не шевелился. Тихо трясся и потел, пытаясь понять

какого хрена бетонный пол, ноне такой неровный, мягкий и покрыт безобразно неухоженной

травкой. Ещё меня очень волновали два важных обстоятельства: голову стало напекать от обильно

падающего, надо полагать с небес, солнечного света. Как в подвал проникло солнце, мой разум

понимать решительно отказывался. Вторым немало важным обстоятельством был сам воздух. В

подвале пахло затхлостью, химическими реактивами (хоть я их и не увидел там, но запах стоял