О бедном вампире замолвите слово

– Никак не привыкну к тому, что у эльфов так напутано с определением пола.

– Все у них с полом в порядке. Тут другое: инстинкты у эльфов работают по другим законам, нежели у остальных жителей нашего мира. – Призрак медленно поплыл вперед, Кирп последовал за ним.

– Впервые об этом слышу.

– Неудивительно, ведь уже много тысячелетий никто не вспоминает о таком маленьком фактике из биологии эльфа, как двуликость. Они рождаются мужчинами с женскими инстинктами или женщинами с мужскими. Только достигнув зрелости и встретив свою пару, эльфы, дополняя друг друга, становятся полноценной ячейкой нашего общества. Однако об этом позабылось, и их стали воспитывать так же, как вампиров, чертей и прочих жителей Королевства. Забылось и то, что эльфы плохо приспосабливаются к переменам и совершенно беззащитны перед бюрократической системой. Добавлю еще, что выбор профессии тоже играет большую роль. Они всегда люди творческие, всегда думатели, не делатели. Мужчины-эльфы только ученые, только поэты, только изобретатели и музыканты. Не практики, а теоретики. Эльфийские женщины, напротив, деятели, карьеристки с высокой мотивацией, что усугубляет проблему. К тому же два-три тысячелетия назад у них был введен закон, запрещающий рождение детей вне брака. С этого-то и началась деградация. Принудительные аборты разрушили равновесие полов, так что теперь такие вот одиночки, – он кивнул вслед эльфу, – не могут определиться с тем, кто они – мужчины или все-таки женщины.

Кирпачек вздохнул, подумав о том, что люди сами создают себе проблемы, принимая неправильные, а порой и откровенно преступные законы за истину в последней инстанции.

– Мне кажется, – задумчиво проговорил вампир, – я нашел причину вспышек осиновой болезни.

– Говори, Кирпачек, мне очень интересно твое видение проблемы.

– Осиновая болезнь, она от незаслуженных удовольствий, – смущаясь, высказал предположение Кирп.

– Ты прав, но спасения от этого нет. – Гундарго пнул ногой камешек и остановился, наблюдая за ним. – Так что, мой молодой друг, осиновая болезнь когда-нибудь погубит весь наш мир. Когда-нибудь она доберется и до троллей, и до крылатых демонов, и до всех остальных родов, семей и отрядов. Поверь, это вопрос времени.

– Но почему? Разве трудно отказаться от просмотра фильмов ужасов по телевидению и в кинотеатрах?

– Да, фильмы об ужасном монстре человеке – сомнительное удовольствие, – согласился коллега. – Но, друг мой, ты хоть раз встречал людей, которые бы добровольно отказались от сомнительного? – Он помолчал и добавил: – Сомнительного богатства, сомнительного секса, сомнительной популярности? Ряд можно продолжать бесконечно. Сомнительное – штука коварная, однако стоит напомнить тебе, что возникает оно у людей только тогда, когда забывают действительное. Прости, я впал в грех философии, но иногда мне кажется, это просто необходимо.

Кирпачек, сбитый с толку рассуждениями Гундарго, спросил:

– Получается, что осиновая болезнь поражает только того, кто предал свою действительность?

– Получается, что именно так.

– Но что ждет тех, кто держится за свои действительные удовольствия, отринув все сомнительное?

– Ад, – ответил старший коллега. – Ад, мой дорогой друг. Полный испытаний и ужасов, боли и препятствий, но – как вы знаете – тех, кто пройдет его, на выходе ожидает награда.

– Простите, Гундарго, но я не помню, чтобы, кроме попадания в ад, была еще какая-то награда. Видно, невнимательно слушал проповеди преподобного Лудца в детстве. Просветите, коллега.

– Согласно легенде, тот, кто сможет понять, принять и простить великое адское место для тел, тот обретет душу.

– Душа… – молодой вампир растерялся, – но что это такое?

– И я хотел бы получить ответ на этот вопрос, – Гундарго устало улыбнулся. – Очень хотел бы, Кирп. Но – хотите совет?

Кирпачек кивнул.

– Забудь об осиновой болезни, оставь больным право самим делать выбор. Вечных болезней не бывает: либо больной умирает, либо выздоравливает. А теперь я с тобой прощаюсь… Знаешь, обрезать крылья тяжело. Больно в первую очередь мне.

Гундарго, пожав вампиру руку, повернулся и поплыл прочь. Его бледный силуэт, удаляясь, становился все прозрачнее, пока не пропал совсем.

Кирпачек фон Гнорь долго смотрел ему вслед. В голове все смешалось, сердце охватила дрожь разочарования. Он не понимал, почему нельзя объяснить населению Королевства Объединенных Шабашей такую простую вещь: не прикасайтесь к сомнительным удовольствиям, и тело ваше очистится от вирусов, вызывающих осиновую болезнь.

– До-окт-т-о-ор…

Кирп оглянулся: надоедливый эльф, оказывается, никуда не ушел. Он стоял неподалеку, все еще сжимая в руках букет чертополоха.

– Что ты пристал? – усталым голосом спросил его Кирпачек. – Иди, ищи свою половину – мужскую или женскую, – мне все равно. Главное – эльфийскую.

– Эт-то-о долго, – прошептал эльф и заплакал. – Он-на може-э-эт-т появ-вит-т-ца через тысяч-чу ле-э-эт-т… А мне сег-годня хо-о-че-э-эт-тся…