О бедном вампире замолвите слово

Веков видом и, самое главное, поведением напоминал незабвенного Громозеку — героя славного советского мультфильма «Тайна третьей планеты». «Шкафы» из группы силовой поддержки мультфильм в детстве явно смотрели и слегка завибрировали. Габариты Векова производили шоковое впечатление на всех. Бравые милиционеры, здоровые и высокие парни, впервые ощутившие себя хрупкими и хилыми, тоже потребовали предъявить документы. Видимо, растерянность не проходила, и документы они потребовали у всех присутствующих, включая приставов.

— Да мы тут при исполнении! Требуйте у экстремистов — пусть они покинут помещение! — взвизгнула Трубогайкина.

Девицы администраторского вида шумно переговаривались и перемещались на маленькой площади в произвольном порядке. Это создавало такую суматоху, что разобраться в происходящем служителям было очень трудно. Поэтому, наверное, они смотрели, не в силах отвести глаз, на оазис спокойствия в этом сошедшем с ума доме — на невозмутимую, холодную Грету Сайбель. Она сидела в кресле напротив шкафа с бумагами и отрешенно взирала на происходящее.

Прекратила суматоху, как ни странно, госпожа Трубогайкина.

— Ну хорошо, — сказала она, — раз вы не хотите выселяться, мы тут все опишем и опечатаем помещение.

— Описывайте, описывайте. Только тогда придется описать каждую книгу, каждый журнал, — ответил ей Дальский. — Но учтите, здесь у нас уникальные книги. Первые издания алтайских поэтов. Самиздатовская литература.

— Ниче, ниче, все опишем, — отмахнулась от него, словно от назойливой мухи, Трубогайкина и приступила к работе.

— Баба чугунная, голая, на коне неизвестной породы, — прокричала пристав, — в буденовке красноармейца, остальная форма отсутствует.

— Варвара Ивановна, конь в буденовке? — уточнила девица, заполняющая акт описи.

— Ты издеваешься?! Какая буденовка у коня?! У него же уши! — Начальница закатила глаза и постучала себя по лбу кулаком. — Думать надо! Ты сама пробовала на коня буденовку натянуть? То-то! Пиши: в буденовке баба, а конь в бескозырке.

— Так и писать? — промямлила готовая заплакать студентка.

— Так и писать, — отрезала Трубогайкина. — Дальше. К бабе прилагаются: руки в количестве шести штук, весло одно, мяч один, серп один, молот один, сабля одна, фига одна… — Варвара Ивановна, проорав слово «фига», умолкла, оторопело уставившись на свернутые в дулю чугунные пальцы. — Это что, вы так издеваетесь над представителями власти?!

Она строго взглянула на Дальского. Мамонт, устанавливая шестирукую, напоминающую индуистское изваяние скульптуру обратно на шкаф, объяснил:

— Это не баба, а произведение искусства. И уж никак не издевательский жест. Скульптура, выполненная в стиле соцарта…

— Понятно, — перебила Трубогайкина и крикнула помощницам: — Фигу из списка вычеркните, она из пальцев сложена. Дальше пишите: шкаф, одна штука… — Она распахнула дверцы. — Черт в лосинах китайского производства, одна штука. Немедленно уберите отсюда артиста, работать мешаете!

Из шкафа высунулась рогатая голова, украшенная жестким гребнем торчащих дыбом волос и коровьими рогами. Распахнулась зубастая пасть, выпустив в кабинет струю дыма. Глаза монстра, красные с поперечными зрачками, полыхали злобой, брови сошлись к переносице, рыло собралось гармошкой морщин. Пахнуло серой, и чудовище страшным, потусторонним голосом прорычало слова, сделавшие бы честь любой торговке с того самого рынка, где эти лосины якобы были куплены:

— Китайские? Да я ж, курва, тебе сейчас зенки выцарапаю, я ж только фирмовые шмотки ношу!

Студентки, завизжав, кинулись к выходу…

Дальский, уже знакомый с сюрпризами «из шкафа», не удержался от комментария. Из-за плеча Трубогайкиной взглянув на предмет спора достойных дам — рогатой и безрогой, сказал:

— Хорошие штаны, сильно китайские…

Глава 5

И здесь, и там

Причина для того, чтобы покончить с жизнью, у Дреплюзы была классическая — несчастная любовь. Незадолго до уличения в том, что она носит подделки, какими просто запрудили Королевство Объединенных Шабашей чайные духи из соседней страны, страшная медсестра заглянула в операционную в поисках Кирпачека, но оказалось, что кентавра уже увезли в палату, санитары убирали операционную, а врачи разошлись. Дреплюза направилась в сестринскую комнату, но на втором этаже остановилась и затаила дыхание, увидев предмет своих мечтаний — молодого вампира. Кирпачек, казалось, уснул в кресле возле ординаторской. Он сидел, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Голова молодого врача склонилась на грудь.

На самом деле Кирпачек не спал, хотя очень бы этого хотел. Он так устал после операции, что не мог уснуть. Проворочавшись с полчаса на диване в ординаторской, решил выйти подышать свежим воздухом. Несколько раз обошел вокруг больницы, но прогулка не помогла. Сон куда-то пропал, и вампир, вернувшись, едва дотащился до второго этажа. Он присел в кресло, вытянув гудящие ноги.