О бедном вампире замолвите слово

Кирпачек хотел было предложить Сервизе попить чаю, но снова раздался звонок вызова дежурного врача. Вместо обычного коротенького «дзинь», он буквально разрывался. Врач и медсестра понеслись в приемный покой. Оказалось, что доставили роженицу. Роддома переполнены, а в больнице при отделении гинекологии имелась секция для водоплавающих. Готовая родить русалка верещала так, что звенели стекла. Сервиза, побледнев, зажала уши руками: девушка с детства страдала стойкой аллергией на ультразвук.

Кирпачек молниеносно заполнил амбулаторную карту. Бережно переложив роженицу в бочку-каталку, вместе с Яграфьей повез ее в гинекологию. Проследив, все ли в порядке, не стал ждать, пока санитарка возьмет перевозочную емкость. Вернулся в приемное и, забрав Сервизу, отправился в сестринскую.

Яграфья присоединилась к ним, когда молодые вампиры уже выпили по чашке жиденького чая и съели по кусочку оставшейся с ужина колбасы.

— Родила болезная, — сообщила деревенская ведьма, подвинув к себе чашку. Она сунула туда длинный, загнутый к нижней губе нос, понюхала и недовольно сморщилась: чаек не только остыл, но и был много раз разбавлен.

— Ой! — Сервиза радостно хлопнула ладошками. — Кого же? Мальчика или девочку?

— Урода, — ответила санитарка, погасив радость на тонком лице медсестрички. — Может, читали, маньяк серийный в окрестных прудах озорует? От него и родила.

— Этот, что ли? — Врач взял с тумбочки газету и развернул.

С разворота на них смотрел фоторобот, составленный полицейскими со слов немногих выживших после встречи с преступником. Судя по нечеткому изображению, он был молодым ведьмаком с жабрами на щеках. Мутации в мире за последнее время было немного, но насильника и убийцу, прозванного Ихтиандром, вычислить все равно не могли.

— Он самый, — кивнула Яграфья с такой уверенностью, что напрашивалось предположение: старуха сама побывала в руках маньяка и знает его в лицо. — Совсем озверел, сказывают. Что вытворяет! По канализации пробираться удумал, чтоб дело свое черное творить! Говорят, зайдешь в сортир, а в унитазе рычание раздастся — и тут он, окаянный Ихтиандр, выскакивает. Чтоб насилие, значится, учинить. Девка-то хвостатая чудом жива осталась, но на беду понесла.

А аборт делать русалы по вере не стали. Запрещается им. А куда водоплавающим деваться? Они вымирают быстрее других. У них за аборт тюрьму можно схлопотать. Озера и реки загажены сливами — не кровь, а сплошная химия. А они в этом живут. Эх, раньше, помню, подойдешь к реке, зачерпнешь полные ладони крови и пьешь ее, родимую, без опаски заразиться или отравиться.

— А что с малышом? — поинтересовалась впечатлительная Сервиза.

— А то, — ответила Яграфья и надолго замолчала, отхлебывая чай. Ее круглое лицо в сеточке мелких морщин приняло выражение многозначительной загадочности, а маленькие сизые глазки засветились чувством собственной значимости. Старухе нравилось томить собеседников неизвестностью, она просто наслаждалась вниманием. — К русалам ему ходу нет. Не примут его хвостатые.

— Почему? — Любопытной медсестре не терпелось узнать все подробности. Ее доброе сердечко было охвачено беспокойством за судьбу несчастного младенца.

— Потому, что и хвоста у него нет, — ответила деревенская ведьма. — Нормальные ножки у пацаненка, и писюн меж ними торчит. А у русалов это самый тяжкий грех — когда ноги раздвинуты. А малыш ладненький. Так смотришь — ведьмак ведьмаком, только вот голова рыбья, с жабрами. Врачи ему сразу банку с водой на голову надели, чтобы не задохнулся.

— Бедненький, — всхлипнула Сервиза, — теперь всю жизнь с аквариумом на голове ходить будет!

— Куда денешься, судьба у него такая, — философски заметил Кирпачек, за что медсестра одарила его негодующим взглядом.

Следующий час прошел быстро. Сервиза делала уколы больным осиновой болезнью, а Кирп тщетно пытался продлить жизнь молоденькому вурдалаку. Парнишка умер у него на руках, в это же время в других палатах тихо скончались еще двое — вампир и упырь.

Яграфья перевезла их тела к остальным, в палату рядом с сестринской, сваливая покойников прямо на пол. Смерть в Королевстве Объединенных Шабашей — дело редкое. Жизнь длилась вечно, и житель страны мог только погибнуть от насилия или — как сейчас — во время эпидемии. В стране не знали, что такое морги и кладбища. Тела просто таяли на глазах, становясь все прозрачнее, пока не исчезали совсем. Выдвигалось много гипотез, но первое место в рейтинге удерживало предположение о том, что тела умерших попадают в рай или ад.