О бочках меда и ложках дегтя

Члены второй группы по тем или иным причинам не умеют или не верят в свою способность организовать дело. Соответственно, они не доверяют своим фантикам, которые могут обесцениться и похоронить все накопления. И тогда что они делают?

Тогда члены второй группы для своих торгово-финансовых операций начинают пользоваться фантиками чужими, например, выпускаемыми первой группой. И эти чужие фантики, так же как и в первой группе, выполняют у них роль единицы стоимости товаров и услуг, а также средства взаиморасчетов и накопления.

Значит, в конечном счете, у обеих групп все одинаково?

Да, почти одинаково. С той лишь существенной разницей, что первая группа для обслуживания своей экономики фантики просто нарисовала, а вторая группа для обслуживания своей экономики вынуждена у первой группы эти фантики в необходимом объеме купить. Купить, то есть отдать первой группе свои уже произведенные товары и услуги, не получив взамен никаких товаров. Получив лишь то, на что первая группа не тратила своих ресурсов вовсе, за исключением, может быть, стоимости рисования или печатания этих фантиков.

Вопрос для самопроверки: при прочих равных условиях у какой группы стартовые условия лучше?

Но дальше — еще интереснее. А что если, несмотря на худшие стартовые условия, тем не менее, вторая группа свою экономику развивает? Если она увеличивает объемы производства и, соответственно, востребует для обслуживания экономики все больше денежных средств, но при этом сохраняет чужие фантики в качестве своей основной фактической денежной единицы — что при этом будет происходить? В частности, объем практически безвозмездной помощи товарами и услугами (на сумму используемых в экономике фантиков) со стороны второй группы в пользу первой будет уменьшаться или возрастать? Ответ очевиден — возрастать. То есть: слабый, ограниченно дееспособный — все более и более помогает сильнейшему, платит ему своеобразный налог за свою недееспособность...

Любопытно и сравнить: что происходит в этих двух группах, если возникает необходимость в концентрации ресурсов и проведении каких-то срочных масштабных необходимых всему обществу работ?

В первой группе логика проста: начинаем работать, а на выполненную работу мы нарисуем дополнительные фантики и их выдадим тем, кто вложил в эту работу какие-то свои ресурсы, включая труд. Условие одно: чтобы работы привели к созданию нового продукта, который будет затем покупаться и оплачиваться дополнительно нарисованными фантиками. В противном случае — фантики обесценятся. Этого допустить никак нельзя, так как следствие — переход в фактическое положение второй группы: недоверие к своим фантикам и расплата за это — расходование средств на закупку фантиков чужих...

Во второй группе и изначальная логика совсем иная: где взять дополнительные фантики, чтобы оплатить дополнительную работу? И приходится брать фантики в долг у первой группы, но не просто так, а под проценты, то есть вынужденно создавая еще один механизм перетекания реальных плодов труда от менее дееспособных и, соответственно, более бедных к дееспособным и потому богатым.

И здесь еще раз важно подчеркнуть: вопрос не в том, имеет ли каждая группа формально свои фантики, а в том, какие фантики в каждой группе пользуются реальным доверием и, соответственно, являются фактически предпочтительным средством взаиморасчетов и накопления.

Вернемся от наших условных групп с фантиками к государствам и их экономикам.

Помните нашего известного государственного деятеля, настойчиво предлагавшего в свое время воспользоваться опытом Аргентины по введению «кэренси-боард» — жесткой привязки своей валюты к зарубежной, в частности к американскому доллару? Суть предлагавшейся системы: в стране используется своя валюта, но надежность ее обеспечивается тем, что своих денег может быть выпущено исключительно столько, сколько валютных запасов есть у Центробанка. Теперь эта идея считается посрамленной, и соответствующий бывший министр экономики Аргентины — где-то в бегах. Что, правда, не мешает российскому беззаветному проводнику этой идеи продолжать представлять миноритарных акционеров (держателей незначительного количества акций) в наших крупнейших полугосударственных монополиях. Но не в нем дело, а совсем в другом.