О бочках меда и ложках дегтя

Как-то вечером, а именно 17 февраля 2002 года, по нашему основному (по охвату аудитории) телеканалу ОРТ шла программа «Времена» с участием тогдашних Председателя Центробанка В.Геращенко и Председателя Комитета Госдумы по кредитным организациям А.Шохина. Затравка разговора была про «интересное людям»: снижение курса рубля к доллару — почему это происходит, а также хорошо это или плохо. Затем в очередной раз зашел разговор и о предлагавшихся тогда поправках в закон о Центробанке, в том числе, о праве Национального банковского совета осуществлять контроль хотя бы за собственными расходами Центробанка (во что все это в конце концов выродилось — мы уже говорили выше, в части, посвященной последним изменениям в закон о Центробанке). Представлявший профильный комитет Госдумы А.Шохин — за поправки. Председатель Центробанка В.Геращенко, естественно, — против. При этом, конечно, много демагогии о том, что в такие тонкие дела не должны вмешиваться «любители», что прибыль — вовсе не является целью деятельности ЦБ и т.п. К месту пришелся и подготовленный редакцией материал, по-сути — рекламный ролик о том, какой Центробанк у нас замечательный, какая там тишина и какие профессионалы работают. «Профессионалов», видимо, кроме самого Председателя ЦБ символизировала еще и поднимавшаяся по монументальным ступеням зампред Центробанка Т.Парамонова...

Но для нас показательны последовавший затем вопрос ведущего В.Познера и ответ А.Шохина. Итак, вопрос В.Познера: «А зачем? Зачем контролировать, это что — недоверие?»

Хороший вопрос. Особенно он хорош в устах «бывавшего» и «видавшего», в частности, долго жившего в США В.Познера: Рискнул ли бы он задать такой вопрос на каком-нибудь «ток-шоу» в США? Разумеется, нет. Там сам подобный вопрос был бы воспринят как дурной тон, если не косвенное пособничество казнокрадам: всеобъемлющий общественный контроль за властью и его абсолютная необходимость — сомнению в США не подлежат. Точно так же, как исходное недоверие граждан к власти там — естественная норма.

Показателен и ответ А.Шохина, примерно такой: «Если Центробанк будет и дальше сам себе устанавливать правила бухгалтерского учета и произвольно осуществлять расходы, причитающуюся прибыль бюджет не получит...»

Почему и этот ответ мне кажется показательным? Потому, что, с одной стороны, частично он является вполне верным, и об этом мы подробно говорили выше. Но, с другой стороны, по большому счету и для экономики страны, и для нашего специфического общественного мнения (считающего бюджет чем-то бесконечно далеким от наших жизненных интересов) недополучение прибыли в бюджет — еще не самое главное.

А что главное? Главное то, о чем мы еще более подробно говорили выше — искажение всей мотивации деятельности руководителей и служащих Центробанка, влекущее за собой уже действительно катастрофические последствия не только для госбюджета. Именно это основное — заложенное в логику и нормы действующего закона о Центробанке России — умело скрывается в тени иных вопросов, действительно важных, но с точки зрения перспектив нашего экономического развития все-таки второстепенных.

Но еще интереснее то, что последовало далее. Пытаясь продемонстрировать чистоту и открытость руководимой им организации, В.Геращенко заявил, что после 1998 года их проверяли все: и Генпрокуратура, и Счетная палата, но кроме того, что озвучивал «небезызвестный бывший заместитель Председателя Счетной палаты и бывший депутат Болдырев, ничего такого особенного не нашли»... Формулировка совершенно замечательная.

Сказано «небезызвестный», да еще и «бывший депутат» (то есть — читай в контексте предыдущих рассуждений — «любитель»), и с такой как бы ехидцей, мол, стоит ли об этом говорить? Но если нечего говорить, то отчего ж так занозит, что вспомнил о человеке, которого к тому моменту уж больше года как не было не только в Счетной палате, но и вообще в каких-либо органах государственной власти? Почему не сказал просто, что ничего существенного не нашли? Не мог так сказать?

Почему занозит — это вопрос сугубо психологический, личный, хотя некоторые варианты ответа на него легко найти выше. Но важнее другое: сказать просто, что проверяли, но ничего не нашли — значило бы прямо и откровенно соврать. На этом могут и «прихватить». А таким вот образом Председатель Центробанка сказал, вроде бы, одно, но на самом деле — совсем другое.