О Боге Живом

Должно быть, в Боге есть тайна, - тайна тождества ясности и внутренней сокровенности, силы и любви, творческой полноты и света. Как хорошо, что это так! Бывают люди, у которых ум ясен и воля определенна, как светлый морозный день. В этом есть сила, но есть и; холод. У других людей, напротив, есть теплота, но вместе с тем и путанность, или тупость, или ограниченность... Чувствуем мы тайну, о которой поется в этом песнопении? Как сердце светится и ясность становится раскаленной? И что любовь и истина - одно и то же, никакого имени уже не имеющее? Впрочем, нет: есть одно имя: Бог.

Без Твоих могучих сил Как в пустыне наша жизнь, Несвободна и грешна.

Зло всюду в человеке: в его делах, речах, настроениях. Оно сказывается из той внутренней глубины, до которой мы сами не можем достичь. Оно влияет на наши мечты и мысли, на наши желания и суждения, на наше отношение к вещам и к людям. Нет в нас ничего, что могло бы устоять перед Богом. Чистоту, которая перед Ним важна, Он Сам должен создать в нас. Тайною благодати, Он Сам должен дать нам участие в Своей собственной чистоте... А когда уж Бог примет нас в свою истину, тогда наша ценность будет отблеском.

И опять два трехстишия, во все новых оборотах речи выражающие вое то же самое:

Освяти, очисти все, Все, что чахнет, оживи, Все раненья залечи!

Силу дай тому кто слаб, Дай замерзшему тепло И заблудшего наставь!

Все это о целительном действии Духа.

Запятненному сердцу, обращающемуся к Нему с раскаянием, Бог может даровать новое чистое бытие... Когда внутри у человека все иссушено как поле без дождя, Бог может в нем расковать орошающие его ключи... Иногда там внутри, все бывает истерзано, тоской или горем, или теми трещинами, которые образуются в самом существе и не поддаются воздействию никакого врача; всемогущий «перст Божий» и тут может помочь... Только Бог может вызволить то, что застыло или сжато судорогой, устранить отталкивания, яростное противление, ненависть, затвердевшую злобу, равнодушие, жесткость, холодность, немую нужду, с отчаянием чувствующую ужас своего состояния и все же неспособную вырваться из себя самой. Нет, мы не в силах вырваться из самих себя. Нужно, чтобы пришел Он, освобождающий Дух, и вывел бы нас - пленников у самих себя - на Божий простор! Нужно, чтобы Он растворил окаменелость, растопил лед... И только Он, обладающий всеми советами и знающий все пути, может рассеять внутренний туман, в котором мы не находим ни прохода, ни тропы. Он может вернуть нам возможность итти, сделать так, что снова мы будем видеть и цель, и дорогу.

Всем кто верует в Тебя, В милосердие Твое, Дай в награду семь даров!

Тут речь идет о семи святых духовных дарах: о страхе Божием, когда человек все время помнит о присутствии Божием; о разумении, познающем истину; о мудрости, постигающей смысл; о благоразумии, находящем верные пути; о справедливости, стремящейся к осуществлению правды; о силе, дерзающей и достигающей цели; о чувстве меры, умеющем благоговеть и придерживаться должных границ.

Везде одно и то же: сила Духа. Она дает разуму познание, душевной жизни глубину и творческую полноту, сердцу непоколебимую любовь. Эту силу да ниспошлет Он нам, чтобы наша жизнь могла начаться заново.

Добродетели возвысь, Доверши спасенье нам, Радость даруй вечную!

Да станет через Него добродетель настоящею ценностью. Само по себе, всякое человеческое делание ничтожно перед святыней. Нужно, чтобы Он Сам создал эту ценность. И Он посылает нам дар - делать добро и постигать в добре его священный смысл.

Да доведет Он спасение до благого конца. Тайна начала находится в Духе и в Нем же - тайна завершения. Да дарует Он твердость в несении нашей задачи, до «свершающего конца».

Да дарует Он ту радость, которая вечна, по ту сторону всякого возникновения и исчезновения, радость, блаженно утвержденную в себе самой. Больше: «вечная» радость, это значит - такая, которая по качеству сама уже божественна.

Все это да будет скреплено вечно-непреложным «Аминь» Божией верности, в красоте свободы вечной жизни, которая сама становится вечным песнопением славы:

Аминь! Аллилуйя!

Примечания

1 В вышесказанном кое-что подчеркнуто с преувеличенной силой. Этическое начало можно понимать и не «только этически». Ведь уже и в нем присутствует живая личность со своей любовью, а следовательно в нем есть уже и предчувствие раскаяния. Но нужно все изложенное нами продумать во всей остроте, чтобы уяснить себе потрясающую неожиданность идеи прощения.

2 Перевел на русский язык А. Флота.