О боли

– А то, – ехидничает деда Коля, – что боль, создавая временные набеги на дитя, изучает дитя. Боль исследует, как дитя использует свои силы на защиту от боли, показывая ей этим свои слабые места и ситуации, где дитя полностью полагается на силы своих Создателей. Теперь ясно?

– Да.

– Вот откуда в три года появился обряд определения пола дитем, и только после прохождения этого обряда само себе определяло имена.

– А для чего необходим этот обряд?

– Для того чтобы дитя само определилось кем ему быть в своей жизни – хозяином или хозяйкой. Этот обряд создает условия, чтобы дитя полностью взяло на себя ответственность за свою жизнь и за свои действия да бездействия. Чтобы дитя увидело и убрало в себе слабые места, и у тьмы не было возможности процветать в человеке. Этот обряд самоопределения рушит у тьмы ее результаты, полученные при исследовании человека, да убирает возможности воздействия тьмы на человека. Теперь ясно?

– Да, – отвечаю я в раздумьях.

Превращение из хозяина жизни – в раба

– А с трех лет что происходит? – продолжает деда Коля.

– Неубранная боль начинает управлять дитем, создавая всякие ситуации для его выживания, и дитя становится рабом, потому что подчиняется ей, чтобы выжить.

– Это как так? Вот, например, давай возьмем такую ситуацию, когда тебе еще не было и года. Мама пошла в огород, чтобы набрать зелени к обеду, а тебя оставила дома. Что с тобой происходит в этот момент?

– Мне страшно. Такое чувство, что меня бросили…

– Вроде бы, что из того, что мама ненадолго пошла в огород, да? Но боль использовала эту ситуацию для управления тобой: ведь мама не предупредила тебя, что уйдет ненадолго. Так?

– Да-а-а, – и я вспоминаю, что у меня была такая ситуация. – Мама пошла в огород выкопать ведро картошки и нарвать зелени на обед, а меня одолел страх.

– А какой страх?

– Что мама меня бросила. Мама меня не любит. Что я умру.

– А откуда этот страх?

– Из утробы.

– Что там произошло?

– Когда я был в маминой утробе, она сказала моей сестренке: «Ты – маленькая, беспомощная, и без мамы – умрешь».

– Так. А эта боль до того, как мама пошла в огород, тебя беспокоила?

– Нет.

– И что за «усы» дала боль в этой ситуации?

– Что мама меня бросила. Что мама меня не любит. Что я умру. Дома стало темно, и казалось, что в темноте кто-то шевелится. Я испугался темноты, того, что меня съедят сидящие в темноте чудовища и монстры, что я больше не увижу маму и папу…

Рисунок 10. С каждым разом боль больше и плотнее обтягивает тело и душу человека, делая его своим рабом

– И вот эти обозначенные «усы» боли в других событиях пустят свои новые корни, ростки и другие усы для создания новых болевых событий в твоей жизни, для рождения в тебе новой боли, с каждым разом плотнее обтягивая плоть и душу паутиной и постепенно высасывая из тебя жизнь.

От этих слов деда Коли у меня пошла дрожь по телу. Моя жизнь представилась мне как фильм ужасов, за одно мгновение промелькнувший во всей своей красе. Я почувствовал неописуемый страх. Тут деда Коля прерывает этот мой «просмотр»:

– Это поправимо, сынок. В любое время можно остановиться и начать жить свою жизнь, убирая боль. А способов, как убрать боль, великое множество. Раньше на этом строилась культура народов. Ты не разочаровался в себе и своей жизни?

– Нет. Я просто не хочу так жить.

– Как так?

– Выживая. Быть рабом своей боли.

– Хорошо…

… на этом я просыпаюсь чуть свет, весь в холодном поту. Баба Аня уже на ногах и хлопочет по хозяйству, а деда Коля сидит за столом и что-то чинит. Увидев, что я проснулся, оба подходят ко мне, и деда Коля спрашивает меня:

– Сынок, ты в порядке?

– Да, все хорошо, – отвечаю я и встаю, как потерянный.

Третья глава СТИХИИ В ПРИРОДЕ. КАК БОЛЬ УПРАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Повод обидеться

Как-то в летние каникулы я прибегаю к бабе Василисе. День стоит жаркий: даже птицы утихают и в тени прячутся. Я захожу к ней в дом и вижу.

Баба Василиса, ее дочь тетя Валентина, зять дядя Степан и сосед деда Володя обсуждают какие-то проблемы, внезапно свалившиеся на тетю Валентину и дядю Степана. Увидев меня, баба Василиса знакомит нас и приглашает всех вместе пообедать. Мы обедаем молча, лишь изредка баба Василиса поглядывает на меня так, что мне становится не по себе. Ощущение такое, что я что-то сломал или вторгся во что-то запретное. А в голове моей свербит: «Беда не приходит одна, а всегда сваливаются скопом. Вот и я свалился к ним среди прочего „скопа“, да усугубил их беды. Со мной только одни проблемы. Я здесь лишний. Они обсуждали меня, а как только я пришел, обсуждение прекратилось». И потом я спрашиваю вслух:

– Я вам, случайно, не помешал?

– Нет, мы уже закончили, – отвечает деда Володя. И, словно, отвечая на мои немые реплики, продолжает: А обсуждали мы здесь, что проблема никогда не появляется одна – она каждый раз тянет за собой множество других.

Это, как камнепад в горах. Природа нам показывает, что и откуда вытекает, да во что выливается.

Сказал и замолчал. И тогда я спрашиваю:

– Вы обсуждали меня? То, что я прихожу к бабе Василисе?