О брачной и внебрачной жизни

На стенах гробниц, дворцов и храмов сохранилось множество изображений царицы рядом с ее великим супругом. На них они вместе служат Атону — солнечному диску, вместе отдыхают в кругу своих дочерей, принимают дань, в сопровождении чиновников объезжают столичные заставы и даже вместе сражаются. Маловероятно, чтобы Нефертити, как это изображено на росписях, собственноручно сокрушала иноземных врагов, но показательно, что в глазах египтян царица всегда находилась рядом с мужем.

Принося официальные клятвы богам, Эхнатон клялся не только своим отцом-солнцем, но и своей любовью к жене. Жрецы и сановники на стенах загодя заготовленных гробниц обращались к изображению Нефертити с молитвами, как к божеству. За предшествующие две тысячи лет существования египетского государства ни одна царица не удостаивалась подобных почестей.

Но начиная с четырнадцатого года правления Эхнатона имя Нефертити внезапно перестает появляться на настенных росписях и рельефах. Согласно одной из версий, царица рассталась с мужем, поскольку поняла всю несостоятельность его религиозной реформы, потрясшей основы государства, и Эхнатон не смог простить своей бывшей соратнице измену идее. Существует и диаметрально противоположная точка зрения: сам фараон-еретик под давлением жречества решил отказаться от реформ, не нашедших поддержки у египтян, и царица восприняла это как предательство. Так или иначе, совместной деятельности, равно как и совместному проживанию супругов, пришел конец. Но еще раньше, в годы триумфа Нефертити, на сцене появляется вторая женщина, потеснившая «жену цареву великую» на ее троне. Имя этой женщины — Кэйе.

Египтологи до сих пор не пришли к единой точке зрения о том, кто такая Кэйе и как она оказалась рядом с фараоном. Но ее изображение все чаще появляется на рельефах и росписях. Вместе с Эхнатоном она служит Атону. А официальный титул, присвоенный ей, гласит: «жена-любимец большая царя и государя, живущего правдою, владыки обеих земель… который будет жив вековечно вечно, Кэйе».

Именно для Кэйе, по-видимому, фараон построил так называемую южную усадьбу и северный дворец в Ахетатоне, новой столице Эхнатона. Имя владелицы было еще при жизни Эхнатона изглажено и заменено на имя Меритатон, дочери фараона. Долгие годы бытовало мнение, что Эхнатон передал царевне имущество опальной Нефертити. Но обнаруженные археологами прописи, по образцу которых рабочими делались надписи на стенах зданий, свидетельствуют: первоначальной владелицей усадьбы и дворца была Кэйе. А в последние годы царствования Эхнатон даже назначил ее своим соправителем… Впрочем, ее постигла еще более горькая участь, чем «царевну великую».

У Кэйе не только отобрали подаренные фараоном дворцы, ее имя не только было стерто с множества изображений. Фараон лишил свою бывшую фаворитку и посмертных благ. Известно, что для Кэйе, как это было принято у знатных египтян, были заранее приготовлены роскошная гробница и золотой гроб. Стены этого гроба Кэйе украсила трогательными надписями, в них она воспевала свою любовь к фараону, которая должна была продолжаться вечно:

Сказывание слов Кэйе — жива она! Буду обонять я дыхание сладостное, выходящее из уст твоих. Буду видеть я красоту твою постоянно — таково мое желание. Буду слышать я голос твой сладостный северного ветра. Будет молодеть плоть моя в жизни от любви твоей. Будешь давать ты мне руки твои с питанием твоим, буду принимать я его, живущий правдою. Будешь взывать ты во имя мое вековечно, не надо будет искать его в устах твоих, мой владыка. Будешь ты со мною вековечно вечно, живым, как Йот [Атон]! Для двойника жены-любимца большой царя и государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рЭ [Эхнатон], отрока доброго Йота живого, который будет тут жив вековечно вечно, Кэйе — жива она!

Но воспользоваться этим гробом Кэйе не пришлось. Чем бы ни был вызван гнев фараона, опала, постигшая «жену-любимца», была окончательной и бесповоротной. Неизвестно, где и когда похоронена Кэйе, но ее золотой гроб достался другому владельцу. В нем была найдена мумия мужчины. Многие исследователи допускают, что она принадлежит самому Эхнатону.