О бывшем наемнике и взрослой женщине (СИ)

Проводили наверх, помогли разобраться с вещами, Олт отправил кого-то на вокзал, забрать мой чемодан, сам притащил мне чая, теплого молока и пирожков, сказал, что если надо, сейчас сбегает за пеленками и что там еще малышке надо? Не волнуйтесь, тианте, мы сейчас все устроим. Дара увлеченно трещала без умолку, у ее сестры недавно родился ребенок, и она точно знает, что делать, готова во всем мне помочь. Какая чудесная малышка! Давайте, я подержу, тианте, отдохните. Да не бойтесь, я все умею!

Это было так удивительно, так хорошо. И вот именно сейчас я, едва ли не впервые со смерти отца, осознала, что дома, что рядом друзья и мне помогут, поддержат, что бы не случилось.

Моя жизнь удивительно изменилась, а я даже не успела понять, когда это произошло. Уже здесь, в Альденаере — все иначе.

Только Итан… Об Итане я старалась не говорить и даже не думать.

Он ведь вернется? Обязательно. Боги не могут отнять его у меня сейчас, не могут так поступить с ним, он этого не заслуживает.

Боги… только верните его, пожалуйста… верните! Пусть его отпустят. Пусть нас отправят куда угодно, я не боюсь. Императорская немилость, ссылка, все что угодно. Я только хочу быть рядом… Я хочу, чтобы с ним все было хорошо. Вместе мы как-нибудь справимся.

ГЛАВА 48. Пепел

Марис

16 лет назад

Пепел.

Вместо дома моего отца, дома, в котором я выросла — черные обугленные стены и черные провалы окон. Где-то еще тлеют угли, поднимается дымок.

Вместо моего сердца — тоже лишь угли остались. Все умерло.

Моего отца убили. Выстрелом в лоб, почти в упор. Мне сообщили сегодня утром, вызвали в жандармерию и в морг, показали… Мне сказали: «Вы же понимаете, тианте, сейчас война. Будьте осторожней». И так отчетливо дали понять, что не станут меня защищать. Не станут заступаться за шуджарку, народ не поймет… Да, именно так, сейчас сложные времена, тианте.

Теперь, когда моего отца нет — за меня некому вступиться, а сама по себе я никому не нужна. Конечно, если что-то случится, я всегда могу прийти, написать заявление, и заявление примут. Но пока… лучше не выходить из дома без нужды. Еще лучше — уехать к родственникам в Шуджар. У вас же, тианте, есть там родственники?

Я не понимала, что мне делать. Взять и уехать? Сейчас? Как я поеду? Что буду делать там? Я была в полной растерянности. Не готова. Я даже горевать об отце не могла, все словно сжалось и закаменело внутри.

Не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Вся моя жизнь — в один миг… папа…

Невыносимо страшно.

Мне сказали — отцовский дом сгорел. Я пришла сюда…

Да, у отца было много врагов и недоброжелателей, завистников, всех тех, кто считал, что его бизнес слишком успешным, всех, кому его благополучие мешало жить. Да, он был не самым добропорядочным гражданином. Но он был моим отцом. Его убили не за то, что он шуджарец, хотя все кричали именно об этом. Его убили, рассчитывая на финансовую выгоду для себя, рассчитывая прибрать к рукам большую часто того, чем он владел. Мне будет сложно доказать свои права на наследство, а если попытаюсь — убьют и меня…

Страшно.

Нужно было что-то делать, бороться, но не было сил. Я смотрела на обугленные стены, и опускались руки.

Я не понимала даже — куда теперь идти.

Словно в пустоте.

Меня убьют тоже.

Я стояла…

— Смотри, какая шуджарочка скучает! — радостно присвистнули у меня за спиной.

Я не осознала сразу, не обернулась, пропустила мимо ушей. Мне было так плохо, что совсем не до того.

И только когда чья-то пятерня огладила меня по спине, я дернулась.

— Ах, какая! — засмеялись рядом. — Пойдем с нами, кисонька!

И все же, какие-то инстинкты сработали раньше, чем я успела осознать. Я развернулась, схватив и вывернув тянущуюся ко мне руку, со всей дури вмазала мужику в рожу, и тут же бросилась бежать.

— С-сука! Стой!

И не подумаю. Я неслась, подобрав платье, прочь отсюда, подальше. И понимала, что они за мной. Что им надо? Какие-то веселые, полупьяные мужики, они ведь не отпустят. Теперь им кажется, что все можно, они могут безнаказанно приставать ко мне, изнасиловать, убить даже… как убили отца… Кто этих шуджарцев считает, они… мы враги… Моего отца больше нет. Охраны, которая ходила за мной — нет тоже, амбалы, приставленные ко мне, как-то незаметно пропали сами.

Самое страшное, я не понимала, куда бежать. Кто защитит меня?

Мой дом далеко отсюда, да и там никого. Просто запереть дверь?

— Стой! А ну, стой! Ловите ее! Смотрите! Эта шуджарка разбила мне нос! Напала на меня! Ловите!

Они сожгут мой дом так же, как сожгли дом отца! Сердце колотилось где-то в горле.

Я никогда в жизни так не бегала.

К Альдаро? Мне больше не к кому бежать. Он ютолиец, его не тронут… он защитит меня. Больше не к кому. Я пообещаю ему все, что угодно, все, что у меня есть… пусть только защитит, увезет отсюда… мне страшно!

Он рядом!

Вон уже, дом на площади.

Мне удалось оторваться немного, я хорошо бегала, тем более в толпе… но времени нет.

Еще немного.

Только бы дверь была открыта!

Я слышала, как они гонятся за мной.