О чем говорят и молчат почвы

Скромным гидротехническим сооружениям — мельничным плотинам — принадлежит выдающаяся роль и в военной истории России. Известно, что финал нашествия Наполеона на Россию определился в жестоком сражении под Малоярославцем. Французы тайком ушли из Москвы, стремясь проскочить на Украину. Это им практически удалось. Поднятые по тревоге русские войска шли на перехват к Малоярославцу, расположенному на высоком берегу маленькой речки Лужи со сравнительно широкой (около 500 метров) поймой. Но время было упущено. Вышедшие к реке французы стали наводить на виду у города переправу. И вдруг гениальная мысль осенила местного судью Савву Беляева. Он вскочил на коня, кликнул с собой мужиков и поскакал вверх по реке туда, где находилась плотина. Они быстро разобрали ее и поскакали дальше, разбирая по пути все плотины. Французская переправа рухнула, пойму затопила вода, войска топтались на месте. Подоспевшие русские корпуса завязали бой…

Конечно, ни бобры, ни плотины, как бы ни было приятно отметить их “спасительную” роль в гидрологии России, не смогли изменить направление стока. Они могли лишь повлиять на его замедление, но, повторяем, не на его геологически обусловленную направленность. В южных широтах аридизация связана была преимущественно с процессами вторичного засоления. В умеренных широтах, к которым относится Русская равнина, аридизация, иссушение, бесплодие, рассматриваемые как синонимы, определяются судьбой воды в ландшафте. Это важно понять, ибо процесс аридизации имеет много конкретных выражений, обусловленных преимущественно конкретными ландшафтными факторами. Таким образом, мы приходим к выводу, что аридизация суши есть не только функция общеклиматического режима планеты, а прежде всего функция генезиса и эволюции подземного “гидрологического банка” страны, то есть ближайшего к поверхности горизонта грунтовых вод в конкретных ландшафтах.

Решающие события в изменении водного режима Русской равнины начались в конце XIX — начале XX веков и завершились в основном в 20-х годах нашего века. Перевод мукомольной промышленности в город привел к разрушению многочисленных плотин на малых реках и водостоках, снижению уровня верхнего горизонта грунтовых вод и разгрузке его в реки. Наступило время великого полноводия среднерусских рек, создавшего иллюзию бесконечности и неисчерпаемости наших пресных вод. В эти годы прошло детство нынешнего старшего поколения, запечатлевшего в своей памяти яркие картины: обилие вод и рыбы в реках, сочные, высокотравные луга, чарующие заводи и старицы в поймах рек и многое другое. А вода тем временем бежала… Если в первые годы нашего столетия почти возле каждого дома обычной среднерусской деревни был свой колодец, то уже к началу 40-х годов работал лишь один из 5—6 колодцев, в остальных вода исчезла. В трудные послевоенные годы колоритной фигурой сельской жизни стал водовоз с бочкой, бравший воду в лучшем из оставшихся колодцев и развозивший ее по домам. Но это, как известно, было экономически невыгодно, и государство пошло в целях подъема сельского хозяйства на большие затраты по бурению глубоких скважин и обеспечению нужд села чистой питьевой водой из глубоких горизонтов. Стихийный процесс обезвоживания территорий шел усиленными темпами, и растущие потребности народного хозяйства в воде стали обеспечиваться, главным образом, за счет глубинных вод. В 50-е годы развернулось грандиозное строительство плотин и водохранилищ на крупных реках. Созданные водохранилища затопили плодородные поймы, но не приостановили, да и не могли приостановить изменение всей гидрологической обстановки в бассейне: русла больших рек слишком глубоко врезаны и могут подпирать лишь глубинные горизонты подземных вод. Уровень воды в крупных водохранилищах находится, как правило, ниже уровня грунтовых вод. А воды тем временем бежали и бегут… Напряжение в водном хозяйстве нарастало и нарастает, “цена” воды росла и растет.

Орошение стало обычным явлением на огромных территориях Русской равнины, еще недавно считавшихся “зонами достаточного увлажнения”. Даже исконно влажные места — поймы среднерусских рек — стали орошаемыми территориями, хотя всего несколько лет назад их водный режим обеспечивался подпиткой верхних горизонтов пойменных почв за счет грунтовых вод, в свою очередь питавшихся из вод стариц, пойменных озер и притеррасных болот. Спуск воды из этих водоемов резко ухудшил гидрологическую обстановку в поймах рек, а труд по поддержанию плодородия и биопродуктивности пойменных ландшафтов человек добровольно взвалил на свои плечи. К тому же поливы не старичными, а речными водами, в той или иной мере загрязненными индустриальными, сельскохозяйственными и коммунальными отходами, снижают качество продукции, получаемой с этих ландшафтов.

Ухудшение водного режима суши можно иллюстрировать примером малых водотоков, которые заметно снизили свой расход или просто исчезли из памяти нашего поколения. Впервые это было показано В. В. Докучаевым в конце прошлого века на примере Полтавской губернии.