О чем говорят названия растений

В письменных памятниках начиная с XVI веха мы находим слово «губы» — не те губы, которые составляют часть лица, а тип … грибов. Вообще среди этих лесных даров различали две большие группы: те, которые сушили (белые, подосиновики, подберезовики), и считали собственно грибами, а вот идущие на солку и жарку (грузди, рыжики, волнушки, сыроежки) называли «губы», что, кстати, сохранилось и поныне во многих славянских языках. Губы же, в свою очередь, делили на отварухи, мочухи и солонухи, то есть по виду принятой их переработки.

На деревьях, пнях, на поваленных стволах мы часто встречаем плодовые тела грибов, объединяемых, несмотря на довольно большое разнообразие форм, общим названием — трутовики. На березе они свои — белые, мясистые; на сосне тоже свои — желтовато-красные. Одни плотно облегают ствол, у других заметна мясистая «ножка». Эти несъедобные грибы находили тем не менее важное хозяйственное применение, по которому их собственно и «окрестили». Трутовик имеет общий корень со словом «трут», а его значение «Словарь русского языка» объясняет так: «фитиль или высушенный гриб, зажигающийся от искры при высекании огня». Казалось бы, чего проще: ударил кресалом о кремень, высек искру, затлелся сухой трутовик, можно раздувать огонь. Однако даже воздушно-сухой гриб загорается с большим трудом. Чтобы трутовик оправдал свое название, превратился в настоящий трут, нужно знать особый рецепт его обработки. Вспомним документальную повесть В. Пескова «Таежный тупик», где рассказывается о заброшенной по воле судьбы глубоко в тайгу семье Лыковых. Почти первобытный уклад жизни вынудил их быть изобретательными во всем, включая и добывание огня. Героиня повести Анфиса поделилась с автором технологией приготовления трута: «Гриб надо варить с утра до полночи в воде, а потом высушить». Вот, оказывается, когда трутовик действительно готов превратиться в трут!

Ручаясь в этой главе за древность приводимых имен растений, заметим, однако, что и древность древности рознь. Например, известный специалист В. А. Меркулова выделяет три основных периода их формирования. Первый, самый ранний (протославянский или архаический), который закончился к VIII веку нашей эры, дал около одной четверти всех нынешних названий, в том числе и такие, как черемша, пырей, малина, осот, папоротник, гриб и другие. Второй период — восточнославянский — приходится на VIII–XIV века. На этом этапе появляются разнообразные названия, характерные для ряда русских говоров, например, новгородского, вологодского, олонецкого. Скажем, тогда же, кроме общего понятия «грибы», возникли более частные — подосиновики, подберезовики, грузди, белянки. Вместе с тем начинает ощущаться и влияние других языков (на севере — финского, на юге и юго-востоке — тюркских). Третий период, который продолжается и сегодня, отличается от более ранних тем, что на русские говоры все возрастающее влияние оказывает русский литературный язык. Все чаще народными названиями становятся переводы-кальки названий научных, которые включены в травники, лечебники, а затем и в научную и научно-популярную литературу более позднего времени. Именно в данный период наблюдается резкое увеличение заимствований из других языков.

Сходную периодизацию, видимо, можно провести для народных названий растений и в других языках. И там наиболее древними будут исконные, местные, не являющиеся калькой или иноязычными заимствованиями. Для примера упомянем о некоторых из таких древних растительных имен.

Наперстянка (Digitalis) — на английском «Fox glove» и переводится буквально как лисья перчатка. Казалось бы, подобно и русскому названию оно непосредственно связано с латинским digitus, что значит палец. На самом деле этимология его совсем иная. Glove считается видоизменением слова glew — названия старинного музыкального инструмента. Выходит, получается что-то вроде «лисьей музыки». Во всяком случае такой перевод уже указывает на относительную древность английского наименования наперстянки.